Для внешнего наблюдателя советская империя состояла из трех контуров. Первый контур или ядро — это центральная часть Российской империи, попросту говоря, РСФСР. Второй контур — это национальные республики Советского Союза. Третий контур, третий пояс — это страны социалистического лагеря. Мы будем концентрироваться на той части этого контура, который находился, как говорили тогда, в Восточной (сейчас бы это назвали Центральной) Европе. Это Восточная Германия, Польша, Чехословакия, Румыния, Болгария, Венгрия.

Советский блок в Восточной Европе

Природа социалистического строя в этих странах была предельно проста и ясна: этот строй опирался на штыки завоевателей. После того как Красная армия вытолкала в 1944–1945 году германские войска с этих территорий, произошла их ползучая советизация, и к началу пятидесятых все эти страны прочно вошли в советский блок и получили название стран народной демократии.

Сталинская модель социализма оказалась неустойчивой и в самом Советском Союзе. Еще быстрее выяснилась ее непригодность в Восточной Европе. В 1953 году рабочие выступают в Восточном Берлине против попытки руководства германской компартии форсировать построение социализма. Советский Союз направляет туда танки, помогает подавить это выступление, но в то же время советские товарищи из Политбюро ставят на вид своим германским товарищам, что так нельзя, что необходимо отыграть назад, необходимо учитывать конкретные обстоятельства построения социализма. В 1956 году происходит венгерское восстание. Венгры, по сути, добиваются того, что в их стране про сталинскую версию социализма уже больше никто не вспоминает. Это достижение досталось достаточно дорогой ценой. Опять советские танки, сотни, тысячи жертв. На этом кризисы в социалистическом лагере, конечно, не заканчиваются.

Следующая остановка — август 1968 года, Чехословакия — произошла после того, как руководство чехословацкой компартии попыталось провести реформы, попыталось доказать, что возможен социализм с человеческим лицом, то есть строй, в котором при сохранении социальной защищенности можно отказаться от цензуры, от диктата одной-единственной политической силы, можно ввести элементы смешанной экономики. В общем, этому эксперименту был положен конец после того, как руководство СССР и других стран Восточного блока признают его крайне опасным.

Впоследствии главный советский идеолог Михаил Суслов, когда ему предложат слегка ослабить цензуру, напомнит, что через три месяца после отмены цензуры в Чехословакию пришлось вводить танки. Иными словами, чехословацкий опыт делает руководителей и Советского Союза и других стран социалистического блока крайне подозрительными в том, что касается любых реформ. После нормализации ситуации в Чехословакии, которая вылилась в преследование сотен тысяч сторонников Пражской весны и восстановление цензуры, эстафета самой кризисной страны соцлагеря переходит к Польше.

Польша, 1970 год, массовое выступление рабочих в ответ на повышение норм выработки и розничных цен. Семьдесят шестой год — снова волнения. Восьмидесятый год: Польша становится страной, в которой возникает самое, пожалуй, массовое общественное движение в истории Европы ХХ века. Независимый профсоюз «Солидарность», объединивший рабочих лидеров и интеллектуальную оппозицию, в какой-то момент насчитывал более десяти миллионов членов.

Уникальная ситуация: почти год в жестко, назовем это так, модерируемой однопартийной системе существует свободная, нецензурируемая, не руководимая сверху массовая рабочая организация. Такой расклад, конечно, не был устойчивым, и в декабре 1981 года новый лидер польских коммунистов, генерал Ярузельский, вводит военное положение.

Ярузельский и поддерживающие его генералы не уверены в своих силах. Они пытаются добиться от Советского Союза гарантий того, что, если что-то пойдет не так, советские войска войдут и помогут польской народной армии бороться с инсургентами. И очень характерная деталь: декабрь 1981-го, очередное обсуждение польского вопроса на Политбюро. На этом заседании и Андропов, и Михаил Суслов выступают против вооруженного вмешательства Советского Союза в польские дела и даже как-то готовы смириться с тем, что «Солидарность» станет новой властью. Это тем более поразительно, что в их лице мы имеем дело с людьми, очень хорошо понимающими возможность эффекта домино — этот эффект неоднократно в течение 1981 года обсуждается. Но, как бы то ни было, Ярузельскому удалось справиться с «Солидарностью» без вмешательства Советского Союза.

Экономика соцлагеря

Что такое соцлагерь в начале восьмидесятых? Часть стран уже столкнулась с острым экономическим кризисом. Венгрия, Польша, Румыния на протяжении семидесятых пытаются реализовать новую экономическую модель, построенную на более тесной кооперации с Западом, с западными кредиторами.

Но семидесятые годы — это время, как мы знаем, сразу нескольких экономических шоков. Два нефтяных шока: 1973 и 1979 года. Потом и действия нового председателя ФРС США Пола Волкера делают внешнеэкономическую ситуацию этих трех социалистических стран даже не уязвимой, а практически безнадежной. Польша, Румыния и Венгрия вынуждены в начале восьмидесятых вступать в переговоры с кредиторами о реструктуризации и отсрочке кредитов. Именно долговой кризис предопределяет дальнейшие пути трансформации в этих трех восточноевропейских странах. Венгрия и Польша вынуждены договариваться с кредиторами. Они делают ставку на то, что интересы Запада необходимо учитывать. Это создает контур, делающий невозможным силовое подавление набирающих силу или затаившихся, как в Польше, до времени оппозиционных сил. Именно поэтому Ярузельский во время первых месяцев военного положения в Польше вынужден действовать крайне осторожно и мягко, без кровопролития. Венгрия в 1982 году вступает в МВФ, рыночные реформы в Венгрии начинаются уже тогда.

Советский Союз в начале восьмидесятых и сам находится в довольно плохой экономической форме. Тем не менее, если экономическая помощь страдающим от кризиса восточноевропейским странам может заменить собой танки, Москва готова на это идти.

По различным оценкам, в начале восьмидесятых эта помощь достигает нескольких миллиардов долларов. Однако необходимость постоянно, с одной стороны, просить, а с другой стороны, давать омрачает отношения между союзниками, накапливается глухое раздражение и в ЦК КПСС, и в центральных комитетах «братских» партий.

Характерный пример из дневника Анатолия Черняева. Восемьдесят четвертый год: «Коридоры ЦК урчали целые сутки. В Венгрии мне не стесняясь говорили: „Вы купили Чаушеску за два миллиона тонн нефти в год, поддавшись на его шантаж — угрожал иначе выйти из Варшавского договора“».

У Рональда Рейгана был любимый анекдот про парад на Красной площади. Все как полагается: проходят ракеты, танки, все Политбюро на трибуне Мавзолея. И в конце идет отряд таких скрюченных, лысых мужчин со счетами, с какими-то гроссбухами, в пыльных серых пиджаках. «А кто это?» — спрашивают одного из членов Политбюро. «О, это наше самое разрушительное оружие — это советские экономисты».

Кризис социализма

Первая половина восьмидесятых — это период, когда происходит размывание той самой доктрины Брежнева, которая обозначала готовность Советского Союза защищать свою империю в Европе и с которой был готов мириться и главный противник Советского Союза по холодной войне, НАТО. Нарастает апатия, нарастает раздражение. В конце восьмидесятых Горбачев в разговоре с Ярузельским в Москве назовет то, что происходило в странах соцлагеря с конца семидесятых, общим кризисом социализма.

Приходит постепенное понимание того, что Восточную Европу не удержать. Оно приходило по мере нарастания проблем в само́м Советском Союзе. Тут важно еще подчеркнуть и роль поколенческого фактора: дело в том, что из всех лидеров социалистического блока Горбачев более или менее симпатизировал только Ярузельскому.

Все остальные лидеры стран Восточного блока были просто людьми из совершенно другого мира. Например, лидер Социалистической единой партии Германии Эрих Хонеккер был старше Горбачева на 19 лет и к моменту прихода Горбачева к власти правил своей страной уже 14 лет. Ровесник Хонеккера Янош Кадар вообще рулил Венгрией с 1956 года. Еще дольше, с 1954 года находился у власти лидер болгарских коммунистов Тодор Живков. Ну и, конечно, самая экстравагантная фигура во всем социалистическом лагере — это Николае Чаушеску. С 1965 года он руководил Румынией. Поначалу предпринял попытки либерализовать политический режим, но в начале семидесятых сблизился с Китаем, с Северной Кореей ну и, по сути, превратился в никем не ограничиваемого и не контролируемого диктатора.

Крушение внешнего контура советской империи было одновременно и следствием, и причиной распада всей социалистической системы. Следствием — потому что, как ни парадоксально, в первые годы правления Горбачева именно Советский Союз становится лидером демократизации на этом пространстве. На улицах восточноевропейских столиц Горбачева встречает, если это не Румыния, конечно, восторженный прием. Особенно характерный эпизод: октябрь 1989 года, празднование в Восточной Германии годовщины образования ГДР и сотни тысяч восточных немцев скандируют «Горбачев! Горбачев!», ни словом не упоминая товарища Хонеккера и других представителей коллективного руководства германской СЕПГ. Итак, сначала катализатором выступает Горбачев, Москва. Когда же катализатор подействовал и случился тот самый эффект домино, в течение буквально двух с половиной месяцев обрушились казавшиеся совершенно непоколебимыми твердыни социализма в Восточной Европе.

После того как костяшки домино упали, волна перешла через советскую границу и ускорила процессы демократизации и национального пробуждения во втором и даже в первом контурах советской империи.

8 этапов крушения социализма

Немецкий историк Филипп Тер в своей свежей книжке «Европа после 1989 года» выделяет восемь этапов крушения социализма в Восточной Европе. Февраль–апрель 1989 года: польские коммунисты и оппозиция договариваются в рамках так называемого круглого стола о проведении первых в истории коммунистической Польши более или менее свободных выборов в парламент, в Сейм.

Весной того же 1989 года оттепель начинается в Венгрии. Реабилитируются участники восстания 1956 года, начинается диалог о либерализации политической системы, который тоже примет форму круглого стола и летом–осенью 1989 года тоже приведет к общенациональному решению о восстановлении демократии там, где до сих пор была, по сути, только однопартийная диктатура.

Третий этап — 4 июня, выборы в Польше. Коммунисты терпят сокрушительное, катастрофическое поражение. Выдвиженцы «Солидарности» выигрывают выборы в сенат и в нижнюю палату, и это придает совершенно другую динамику всему процессу демократизации. Выясняется, что, несмотря на договоренности, следующее правительство Польши уже не может быть правительством ПОРП. Так, собственно, в польской власти появляется команда Лешека Бальцеровича и начинается уже совсем другая жизнь, начинаются настоящие рыночные реформы.

Восточные немцы, жители страны, где власть Хонеккера выглядит незыблемой, в массовом порядке начинают бежать на запад через открывшуюся границу Венгрии с Австрией. Голосование ногами перерастает в пятый этап: октябрь 1989 года, первые антихонеккеровские массовые протесты в ГДР. Попытка подавить протест заканчивается отставкой Хонеккера и падением, наверное, главного символа холодной войны — Берлинской стены или просто Стены (с большой буквы).

Шестой этап. На следующий день после падения Стены товарищ Тодор Живков уходит в отставку (точнее, его уводят в отставку) с поста лидера болгарских коммунистов. В середине ноября побеждает бархатная революция в Чехословакии. Декабрь. Советское руководство впервые признает существование секретных протоколов к пакту Молотова–Риббентропа. Это признание имеет важное значение и для восточноевропейских стран, и для самого Советского Союза. По сути, делегитимизируется сама основа нахождения в Советском Союзе трех прибалтийских республик: Литвы, Латвии и Эстонии.

И последний, восьмой, этап крушения социалистического блока: декабрь 1989-го, Румыния. Секретная полиция пытается выселить протестантского пастора из шахтерского городка Тимишоара. Неожиданно на защиту пастора выходят сотни, тысячи рабочих. Протесты подавляются силой, но неожиданно для самого румынского диктатора молчаливое и послушное румынское большинство перестает быть и молчаливым, и послушным. В общем, проходит всего каких-то несколько дней между попыткой кровавого подавления протестов и расстрелом самого диктатора вместе с женой 25 декабря 1989 года.

Можно ли было сохранить соцлагерь?

Можно ли было отсрочить или вообще заблокировать такие перемены в Восточной Европе? Мне кажется, что сама история дала ответ на этот вопрос. Это только отсюда, из семнадцатого года, падение костяшек домино кажется таким монолитным, устремленным в одну точку процессом. На самом деле было несколько альтернативных сценариев, и коммунистические власти, особенно в твердолобой Германской демократической республике и Чехословакии, заигрывали с идеей подавить протесты силой.

Ни в Чехословакии, ни в ГДР, как выяснилось, силового ресурса для подавления не нашлось, но даже в Румынии, наиболее авторитарной стране соцлагеря, ничего подобного тому, что сделали китайские коммунисты весной 1989 года на площади Тяньаньмэнь, сделать не удалось. Иными словами, китайский путь сохранения однопартийных диктатур был уже не для Восточной Европы.

Что означало падение внешнего контура империи для Советского Союза? Оно означало, что та революция, которую Горбачев породил в Восточной Европе, вернулась в Советский Союз бумерангом. В следующей лекции мы поговорим про второй контур — про то, как волны из Восточной Европы придали ускорение национально-освободительным движениям в национальных республиках Советского Союза и в самой России.