В 2009 году экономист, сотрудник российской дирекции Всемирного банка Борис Львин выложил в своем «Живом Журнале» текст интервью, взятого им и польским журналистом Зыгмунтом Дзенчоловским в марте 1992 года у Егора Гайдара. Публикация спровоцировала обмен мемуарными репликами между экономистами — участниками реформ 1991–1992 годов; в какой-то момент комментарии, расширяющие наши представления об источниковедческой базе новейшей истории России, коснулись создания Указа президента Бориса Ельцина о свободной торговле от 29 января 1992 года.
ОУ приводит реплики инициатора и основного автора указа Михаила Киселева, в 1991 году — народного депутата РСФСР, члена комиссии Совета Республики Верховного совета России по бюджету, планам, налогам и ценам и Совета Санкт-Петербургского фонда государственного имущества, представителя Государственного комитета по управлению государственным имуществом Российской Федерации в Санкт-Петербурге, и Симона Кордонского, в 1991 году — сотрудника Центра экономических реформ при Правительстве РФ.
Михаил Киселев
Дело было как-то так: вчитавшись в какой-то момент в проекты, которые народ на 15-й даче напроизводил, я несколько ошалел от половинчатости (мне вообще вначале показалось ужасное, типа размах на рубль, а…) и от собственной беспомощности. Стал лихорадочно соображать, чем это дело можно дополнить. Накануне «исторического» съездовского заседания как-то получилось, что откуда-то (из того же Архангельского?) ехал в машине вдвоем с Егором [Гайдаром] — вот тогда впервые, кажется, про «указ» <…> и заговорил. Про цены (на носители и пр.). Тогда ЕТГ меня, естественно, уже слушать не стал, а вот про ЦБ — согласился, чтобы я проект постановления подготовил…
Соответственно, в декабре [1991 года] саму идею указа я обсуждал лишь с [руководителем Центра экономических реформ при правительстве РФ] Сергеем Васильевым (и немного с Симоном [Кордонским], который тогда при Центре чего-то алхимичил) <…>; отмашку от него получил лишь, кажется, к началу января, когда стало уже очевидным состояние дел со снабжением. Текст, согласованный с Сергеем (и у него же распечатанный), согласовал по всем многочисленным инстанциям (персонально помню [заместителя руководителя Администрации Президента Андрея] Войкова, уговоры [заместителя председателя правительства РФ Сергея] Шахрая и даже [Аркадия] Мурашева в качестве [главы] московского МВД). Смешная история была с шутом К. Боровым, с которым тоже по случаю поговорил как с «биржевиком». На следующий день в газетах появилось его интервью: вот, мол, я чего предлагаю…
Все согласования направлялись и опекались, естественно, мудрым [руководителем Аппарата Правительства РФ] Лешей Головковым, знавшим все ходы и выходы, в т. ч. и в чисто президентских структурах. Когда нужные подписи все были получены и «волна» пошла, тогда мы поставили Егора уже как бы «перед фактом». Он без особой радости согласился подписать. Соответственно, оставалось лишь передать на подпись Ельцину; моя роль была исполнена, и я улетел назад в Питер, к невесте. Вопрос, думал я, решен.
Однако шли дни, а указа все не было… Далее в памяти лишь один эпизод — совещание у Гайдара (нет, вру, все же я как-то тормошил Головкова, да и Васильеву напоминал). На совещании главный говорун — [сопредседатель Оргкомитета движения «Демократическая Россия», депутат ВС РФ] Петр Филиппов, а текст изменен почти на обратный — как бы уже об ограничениях торговли… моя роль там была, кажется, нулевой — разве что в качестве немого, чуть не плачущего упрека. Откатили назад (что смогли), видимо, Лкша [Головков] с Сергеем [Васильевым]…
Симон Кордонский
У меня другая картинка. Декабрьским вечером в 10-м подъезде шумно появляется депутат М<ихаил> К<иселев>. У нас своя жизнь, офицеры чего-то пишут. М. К. говорит примерно следующее: срочно, завтра нужен проект закона о свободной торговле. Мужики заинтересованно: писать надо? Давай коньяк. К утру будет. М. К. ушел, описав, чего надо, мужики загорелись, сели за единственный комп (по гранту Сороса мной полученный), начали обсуждать и сочинять. Часов в 11 я отвалил; утром пришел, мужики невыспавшиеся, глаза красные, на столах — остатки закуски и куча бумажек. У подполковника С. С. на столе лежат в папочке аккуратно уложенные проект закона и приложения — проекты подзаконных актов. Пришел заказчик, отдали ему, кто-то пошел отсыпаться, кто-то решил продолжить… К чести М. К., коньяк он поставил.
Как-то очень быстро закон приняли, но по дороге потерялись приложения, которые и были самыми важными. В них определялись отношения между торговцами и ментами, а также разными инспекциями. В частности, в обязанности ментов вводилось обеспечивать сопровождение грузов и многое другое, чего уже не помню. А без этих приложений закон остался только политическим манифестом. Так что и здесь у реформаторов через жопу все вышло.
Так что основными авторами проекта закона о свободе торговли были кандидаты юр. наук. подполковник внутренней службы С. С. и полковник милиции В. В. Ну и другие служивые люди.
Михаил Киселев
Забавно! Причудливая штука память…
(Обидно мне очень тут лишь одно — отстраненное именование меня «депутатом»; как-то никогда себя таковым не ощущал, тем более по отношению к старшим товарищам…)
<…>
По фактам. Коньяка — хоть убей, не помню!
Симо<но>вых полковников, как минимум одного крепкого дядьку — да, вспоминаю (четко помню, как беседовал с ним в коридоре по наводке Симона — и недоуменно почти не понимал его языка). Именно с ними Симон тогда «алхимичил», выдавая на-гора чудны́е прогнозы и оценки, которые (сделанные на коленках от балды, имхо), кажется, затем частично входили в еженедельные статистические бюллетени правительства…
Со своей колокольни Симон тут, скорее всего, прав — но, как обычно, любовь к «полковникам», к романтизации прозы жизни и прочей авантюрной конспирации смещает угол зрения.
В Центре я тогда находился почти постоянно (будучи в Мск), даже иногда ночевал (и как-то ночью устроил охране тревогу в переходе между зданиями Ст. площади) — так что неожиданно «шумно появиться» вряд ли мог. Первые наброски указа (то, что Сима его тут именует «законом», — показательно) делал на копиях президентского бланка, вручную отксериваемых с одного из действующих, заклеив содержание. Думаю, на каком-то этапе с одним из вариантов я и «ворвался» к нему для обсуждения — и он мог с энтузиазмом предложить свою команду «практиков». Не случайно, что с его т. зр. то существенное, что они тогда насотворили, в результат не вошло — ощущения того, что от консультаций с ним и его «командой» появилось нечто идейно новое или важное, у меня не осталось. Предполагаю, что просто сказал «мужикам» большое спасибо…
А распечатывались варианты в машбюро…
Странно от полевика-социолога слышать о «политическом манифесте». И в Мск, и в СПб копии указа висели тогда за стеклами даже обычных торговых ларьков. И более чем работали — пока местные власти не очухались и не потеряли страх…
Вполне возможно, что какие-то куски «текста полковников» могли и войти в окончательный вариант — ведь сегодня я даже и структуру его уже не помню, а тогда уж точно мне важны были лишь основные идеи.
Авторство таких штук вообще дело десятое и совершенно случайное, интересна сама атмосфера. И идеология.
Более всего был бы рад, если бы тогда автором оказался сам Гайдар, т.е. если бы это было бы отражением идеологии самого пр<авительст>ва, а не чем-то, ей перпендикулярным…(((
Фотография на обложке: Борис Ельцин и Егор Гайдар, 1992 год / Владимир Мусаэльян / ТАСС