1. Пояснение основных понятий

Было бы логично начать описание и анализ интегрированных бизнес-групп с точного определения этого феномена. К сожалению, такой общепринятый в точных науках способ работы в экономических исследованиях возможен далеко не всегда. Он годится лишь в тех случаях, когда изучаемый объект либо достаточно прост, либо существует длительная традиция его исследования и формализации. Относительно российских ИБГ, конечно же, нельзя сказать ни того, ни другого. Поэтому задача данного раздела состоит лишь в пояснении основных понятий. Стремиться сейчас к большему было бы преждевременно.

Интегрированной бизнес-группой (ИБГ) мы будем называть некоторую совокупность экономических агентов (иначе — совокупность юридических и физических лиц, осуществляющих хозяйственную деятельность), которая обладает следующими характеристиками.

1. Хотя бы часть агентов, образующих эту совокупность, является коммерческими организациями, т. е. их деятельность определяется критериями экономической эффективности.

2. Между агентами существуют регулярные взаимосвязи, более тесные, чем просто рыночные, т. е. данная совокупность в некоторых существенных экономических или управленческих аспектах постоянно или периодически выступает как единое целое. При этом жесткость взаимосвязей может быть совершенно различной: от наличия у всех предприятий единого собственника и одновременного вхождения в одну технологическую цепочку до простой координации ценовой, маркетинговой или технической политики.

3. Существует некоторый центр принятия ключевых решений, обязательных для всех агентов данного целого. Его мы будем называть центральным элементом, и он может быть двух типов. Первый тип: в этой роли выступает одно из юридических лиц (эта роль может передаваться от одного лица к другому, но не слишком часто). Второй тип: центральный элемент представлен группой физических лиц, например основных собственников и/или высших менеджеров (при этом группа должна в каждый момент иметь достаточно ясные хотя, может быть, и не формализованные границы и достаточно медленно меняться с течением времени).

Здесь у читателя может возникнуть вполне законный вопрос: зачем, собственно, вводятся два новых понятия? Чем автора не устраивают вполне устоявшиеся и в учебниках по экономике и менеджменту, и в СМИ понятия «финансово-промышленная группа», «центральная компания», «материнская компания», «основное общество» и т. д.? Дело в том, что эти ставшие привычными понятия уже, так сказать, юридически заняты, т. е. имеют точные определения, зафиксированные в тех или иных законодательных актах Российской Федерации. И этим определениям соответствует значительно более узкий круг объектов, нежели тот, что описан выше.

О понятии «финансово-промышленная группа» уже шла речь во введении. Что касается понятий «материнская компания» и «основное общество», то они относятся к проблематике холдингов, и их строгие дефиниции есть в корпоративном законодательстве. Между тем крупный бизнес в России в большинстве случаев построен отнюдь не по холдинговому принципу, а имеет значительно более сложную структуру.

Исходя из вышесказанного, нам представляется целесообразным использовать понятия «интегрированная бизнес-группа» и «центральный элемент» в качестве обобщающих для описания всех типов интеграции предприятий, сохраняющих юридическую самостоятельность. Заметим, что Министерство экономики РФ в течение ряда лет использовало в своих материалах близкое понятие «интегрированная корпоративная структура».

2. Классификация ИБГ

Предлагаемая ниже классификация ИБГ претендует лишь на то, чтобы задать некоторые первичные и достаточно грубые ориентиры, и не более того. Тем не менее лежащий в ее основе подход (использование в качестве классифицирующего признака типа интегрирующих механизмов или интегрирующих отношений) представляется нам наиболее естественным и продуктивным для прикладного исследования. <…>

По типу интегрирующих механизмов (интегрирующих отношений) ИБГ можно разделить на две большие группы:

1. имущественные (основаны на имущественных отношениях);
2. управленческие (основаны на управляющих механизмах).

В имущественных ИБГ центральный элемент всегда может сконцентрировать в своих руках объем прав собственности, достаточный для контроля над любым ее участником. При этом не имеет значения ни как распределены права собственности исходно, ни каким образом они оформлены, ни то, каким конкретным способом эти права концентрируются у центрального элемента в каждый данный момент.

Имущественные ИБГ, в свою очередь, делятся на:

1а) классические (или пирамидальные) холдинги;
1б) распределенные холдинги;
1в) системы взаимоучастия.

Имущественные ИБГ в форме систем взаимоучастия (т. е. такие, в которых основные участники группы владеют крупными пакетами прав собственности друг друга) в настоящее время в России практически не встречаются. Достаточно редкими являются и классические холдинги. Эту форму имеют либо наиболее развитые в экономическом и управленческом смысле группы (например «Газпром» или «ЛУКОЙЛ»), либо структуры, формируемые на базе государственной собственности.

Наиболее распространены сегодня распределенные холдинги. Так естественно назвать те ИБГ, в которых контрольные пакеты акций основных производственных структур (как реального, так и финансового сектора) сконцентрированы у нескольких юридических лиц, имеющих (возможно, через цепочки фирм-посредников любой длины и сложности) единого собственника или группу собственников. (Причем нередко эти юридические лица оказываются пустыми, а управление в такой ИБГ осуществляет специально созданная управляющая компания или несколько компаний).

Доминирование распределенных холдингов как формы организации крупного бизнеса в современной России, на наш взгляд, имеет три основные причины (первые две из которых являются юридическими, а третья — макроэкономической):

а) неурегулированность прав собственности и, в частности, существующая до сих пор возможность в судебном порядке пересмотреть итоги приватизации большого числа предприятий (например, признав ненадлежащим образом исполненной согласованную инвестиционную программу);
б) невозможность предъявления легального (и тем более общественно признаваемого) источника денежных средств, на которые была куплена большая часть крупных пакетов акций российских предприятий;
в) запредельно высокий уровень налогов, законодательно установленный в течение всего постсоветского периода. (Запредельно высокий в том смысле, что полная уплата всех налогов в лоб закрывает для большинства экономических агентов саму возможность хозяйственной деятельности. Особенно если при этом платят налоги далеко не все.)

Сочетание этих причин приводит к тому, что наиболее эффективная по внутренним критериям структура собственности (равно как и финансовых потоков) для большинства имущественных ИБГ — максимально легко меняющаяся во времени, гибкая и непрозрачная для внешнего наблюдателя. Таким образом, очень сильны антистимулы к созданию классических холдингов и устойчивых систем взаимоучастия.

В управленческих ИБГ центральный элемент не может по своей воле сконцентрировать объем прав собственности, достаточный для контроля над любыми другими участниками. Каждый из них, как правило, имеет крупных и влиятельных собственников за пределами ИБГ. Позиция центрального элемента задается здесь системой договоров между ним и остальными участниками. Эти договора могут быть явными или имплицитными и иметь самую разную временну́ю протяженность, а также различную степень формализации и открытости для внешнего наблюдения. Принципиальным является лишь то, что они, вообще говоря, могут быть разорваны без согласия центрального элемента. Те же ИБГ, в которых он осуществляет централизацию некоторых управленческих функций (навязывает некоторые управленческие услуги) с позиций основного собственника, мы относим к имущественным.

Нередко центральный элемент управленческой ИБГ, с целью закрепить свой контроль над остальными участниками, приобретает доли в их капитале. Однако цель такого приобретения — как правило, обеспечить возможность для мониторинга, а не получить контроль через собственность. Поэтому обычно приобретаются не контрольные и даже не блокирующие доли. Опыт показывает, что система отношений в управленческих ИБГ, вообще говоря, безразлична к форме собственности и гражданско-правовому статусу ее членов.

К числу механизмов, реально формировавших в 90-е годы подавляющую часть российских управленческих ИБГ, на наш взгляд, относятся:

2а) выполнение центральным элементом ИБГ функций исполнительного органа для других ее членов (иначе говоря, предоставление полного комплекса управленческих услуг);
2б) предоставление комплекса финансово-инвестиционных услуг;
2в) управление снабжением и сбытом;
2г) лоббирование и обеспечение мер государственной поддержки.

В российской экономике распространены управленческие ИБГ всех четырех типов. ИБГ типа 2а чаще всего возникали на основе либо договора о передаче функций исполнительного органа одного юридического лица другому, либо судебного решения о введении внешнего управления. ИБГ типа 2б обычно формировались ведущими банками, а 2в — крупнейшими трейдерами. ИБГ типа 2г — почти всегда результат симбиоза коммерческих структур с политическими и лоббистскими группировками или с отдельными влиятельными лоббистами (при этом вопрос о легальности такого симбиоза или о его соответствии нормам деловой этики здесь не обсуждается).

Для управленческих ИБГ обычное явление — это конфликты между центральным элементом и внешними собственниками входящих в нее предприятий, что нередко приводило к временному или окончательному выходу из ИБГ некоторых ее участников, но практически никогда — к ее распаду. Известные нам случаи распада управленческих ИБГ происходили лишь в результате гибели, непреодолимых трудностей или ухода с рынка ее центрального элемента.

Состав управленческой ИБГ может быть очень подвижным, особенно в том случае, если формирующие ее договора не являются формализованными. В тот или иной период времени в нее включаются только те предприятия, банки и т. д., которые нуждаются в соответствующих услугах и готовы получать их на предлагаемых условиях. Поэтому, строго говоря, состав такой ИБГ в каждый данный момент точно известен лишь ее центральному элементу. И даже его оценки могут быть неточны в том случае, если имеется конфликт по поводу контроля над какими-либо предприятиями.

Управленческие ИБГ, если они не относятся к типу 2а, могут пересекаться. Например, промышленное предприятие может одновременно входить в две ИБГ, одна из которых возглавляется крупным банком, выполняющим для этого предприятия функции финансово-инвестиционного управления, а другая — крупным трейдером, обеспечивающим предприятию комплексные услуги по снабжению и сбыту. Управленческие ИБГ, если они не относятся к типу 2а, могут также пересекаться с имущественными. Например, второй по мощности в стране Красноярский алюминиевый завод во второй половине 1997 — первой половине 1998 года входил одновременно в имущественную ИБГ, возглавляемую банком «Российский кредит», и в управленческую ИБГ, сформированную международным трейдером Trans World Group (TWG).

ИБГ могут не только пересекаться, но и вкладываться друг в друга. Это относится как к управленческим, так и к имущественным ИБГ, причем возможны самые различные комбинации. Например, во второй половине 1997 — первой половине 1998 года в управленческую ИБГ «Инкомбанка» входили одновременно Кондитерский концерн «Бабаевский» — классический холдинг с частной формой собственности — и «Морская техника» — управленческая ИБГ, основными участниками которой являлись государственные унитарные предприятия. Очевидный пример вложенных имущественных ИБГ — РАО «Норильский никель» и группа «Интеррос-ОНЭКСИМ».

3. Основные этапы формирования ИБГ

Имущественные ИБГ стали появляться в российской экономике начиная с 1993 года. Инициаторами их создания и одновременно центральными элементами были три типа структур:

• крупные банки;
• крупнейшие предприятия;
• специально создаваемые финансовые структуры (в форме одного, а чаще нескольких юридических лиц).

Следует также отметить, что в нефтяной промышленности основным инициатором создания ИБГ было государство, которое в процессе приватизации сформировало в отрасли вертикально интегрированные компании. Также государством были созданы такие крупнейшие сырьевые ИБГ, как «Газпром», РАО ЕЭС России и РАО «Норильский никель».

Большая часть имущественных ИБГ была создана банками, которые непосредственно или через созданные ими финансовые компании уже в первой половине 90-х годов стали активно скупать акции промышленных предприятий. Опираясь на приобретенный пакет акций (а также на неформальные права кредиторов), банки стали активно участвовать в процессе управления предприятиями.

В период ваучерной приватизации 1993–1994 годов крупные пакеты акций промышленных предприятий чаще всего приобретались на чековых аукционах. Затем наиболее распространенной формой стали конкурсы с инвестиционными условиями. В конце 1995 года контрольные пакеты акций ряда крупнейших промышленных предприятий были куплены несколькими ведущими банками на так называемых залоговых аукционах. Известны также случаи приобретения банками предприятий реального сектора за долги, хотя они достаточно редки. Так, в частности, под контроль «МОСТ-банка» (опосредованно, через учрежденную им компанию «МОСТ-ойл») попала Московская топливная компания, осуществляющая оптовую и розничную торговлю нефтепродуктами в Москве.

Почему российские банки стали скупать предприятия реального сектора? Сами финансисты и наиболее лояльные к ним аналитики чаще всего называли три причины.

1. Аксиому, согласно которой в долгосрочном плане банки не могут жить лучше, чем их клиенты, российские банкиры после окончания периода гиперинфляции усвоили достаточно быстро. Началась острая конкуренция за обслуживание счетов крупных промышленных предприятий. Стала расти доля кредитов, выдаваемых промышленности и другим отраслям производственной сферы, а также единичные объемы и сроки кредитования. Но всем было очевидно, что в российских условиях кредитовать предприятие, которое не контролируешь, — дело слишком рискованное. Стало ясно и другое: стандартные механизмы контроля банка над заемщиком недостаточны.

2. Опасение иностранной конкуренции (которая, впрочем, так и не стала сколько-нибудь существенным фактором). До кризиса августа 1998 года многие полагали, что относительно скоро в Россию придут крупнейшие иностранные банки и получат право обслуживать российские предприятия. И тогда российские банки, которые не смогут конкурировать с ними по широте спектра и качеству предоставляемых услуг, потеряют своих лучших клиентов, если только не будут одновременно их совладельцами. (Наиболее часто эта точка зрения озвучивалась известным российским экономистом Е. Сабуровым, который был министром экономики в первом правительстве президента Б. Ельцина, а затем директором Института проблем инвестирования банка «Менатеп».)

3. Крупнейшие российские и в особенности московские банки с начала 90-х годов сосредоточили у себя лучших отечественных аналитиков и менеджеров, в том числе и в области промышленности. Тех самых, которые способны разрабатывать и анализировать бизнес-планы, организовывать технологические цепочки, реструктурировать предприятия.

Однако у каждой медали есть, как известно, и оборотная сторона. Во-первых, российские банки были заинтересованы в промышленных предприятиях не только как в заемщиках. Был и другой, не менее важный интерес — установить контроль над финансовыми потоками предприятий со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, как показала практика, сам банковский контроль над предприятием оказывался нередко первым шагом на пути перехода этого предприятия в частную собственность хозяев или менеджеров банка, которые справедливо полагали, что владение крупными промышленными активами обеспечивает им в долгосрочном плане более надежное положение в российской экономической элите. И наконец, экспертный и менеджерский потенциал банков оказывался в большинстве случаев недостаточным для того, чтобы обеспечить необходимую реструктуризацию подконтрольных предприятий. (Однако следует ясно понимать, что по крайней мере до 1998 года ни у самой промышленности, ни у одной из ветвей государственной власти не было не только равного, но даже и сопоставимого человеческого потенциала.)

Можно указать еще две причины активной экспансии российского банковского капитала в промышленность, относящиеся уже к сфере психологии. Так, есть основания полагать, что ряд создателей и собственников крупных банков по своему менталитету не были банкирами изначально и так и не стали ими. Ценности реального дела и владения чем-то реальным оставались для них приоритетными. Например, о М. Ходорковском именно так неоднократно публично отзывались его ближайшие соратники. Кроме того, как минимум с 1994 года в деловых кругах и экспертном сообществе утвердилось мнение, что глобальный кризис российской банковской системы в среднесрочной перспективе неизбежен и он обязательно приведет к гибели значительной части крупных банков. Разногласия касались лишь сроков (в течение ближайшего года, трех или пяти) и процента обреченных банков (30, 50 или 70%). Экспансия в промышленность (которая никуда не денется и которой все равно не дадут умереть), возможно, была для некоторых банкиров реакцией на эту перспективу.

В случае, когда инициатором формирования и центральным элементом ИБГ становилось крупное промышленное предприятие, оно, как правило, начинало с того, что создавало свои карманные банки или устанавливало контроль над уже существующими. Затем достраивалось прочее необходимое финансовое и торговое окружение, т. е. учреждались или покупались торговые дома, страховые и инвестиционные компании, пенсионные фонды и т. д. Крупномасштабная экспансия таких ИБГ в другие отрасли промышленности была достаточно редким явлением, характерным прежде всего для крупнейших компаний сырьевого сектора — топливно-энергетических и металлургических. Обычно она сводилась к движению вверх или вниз по основной технологической цепочке.

До августа 1998 года промышленные ИБГ проявляли меньшую активность и привлекали меньшее внимание, чем банковские. Тем не менее следует указать на то, что бесспорные лидеры российского бизнеса — группы «Газпром» и «ЛУКОЙЛ» — имеют именно промышленное происхождение. Среди других ИБГ подобного типа по масштабам и успешности в бизнесе можно выделить группы, сформировавшиеся вокруг «Сургутнефтегаза», «Северстали», «Красного Октября», Черкизовского мясокомбината.

Третья схема формирования имущественных ИБГ (когда в качестве центрального элемента выступает специально созданная финансовая структура) использовалась значительно реже двух первых и еще реже приводила к успеху. Дело в том, что до сих пор в России оказалось невозможным появление такого типа экономического агента, как крупный и успешный отечественный портфельный инвестор. Обладая только пакетом акций промышленного предприятия, невозможно получить ни дохода, ни влияния. Претендент на роль центрального элемента имущественной ИБГ должен предложить ее потенциальным участникам какие-то принципиально важные для них услуги, в противном же случае его пакет акций будет через какое-то время либо размыт, либо оспорен. Но это означает, что этот претендент, если он не банк или не промышленное предприятие, должен априори обладать значимыми рыночными или нерыночными преимуществами. Поэтому не удивительно, что наиболее успешными примерами реализации третьей схемы являются АФК «Система» и АДС «Волгопромгаз», особые отношения которых с московскими и самарскими властями общеизвестны (АДС «Волгопромгаз», кроме того, всегда опиралась на поддержку «Газпрома»). Единственным широко известным контрпримером выглядит группа «Биопроцесс-НИПЕК». Она существует уже длительное время и выглядит вполне успешно, но нам не известно, какие именно особые стартовые условия она имела, кем и когда они были созданы.

В истории формирования имущественных ИБГ естественным образом выделяются три этапа:

1. 1993 — лето 1995 года;
2. осень 1995 — зима 1997 года;
3. весна 1997 — август 1998 года.

Нетрудно заметить, что эти этапы совпадают с периодами преимущественного использования государством различных схем приватизации. 1993 — первая половина 1995 года — период ваучерной приватизации и первых инвестиционных конкурсов. Прокламируемые цели того периода — создание массового слоя собственников; фактически достигнутая цель — вовлечение промышленности в рыночные отношения при сохранении социальной стабильности на предприятиях и лояльности директорского корпуса существующей власти. Получение государством значительных доходов от приватизации и привлечение средств финансового сектора в промышленность не было ни прокламируемой, ни реальной целью того этапа.

Залоговые аукционы конца 1995 — начала 1996 года формально представляли собой конкурсный механизм получения правительством кредитов от ведущих частных российских банков под залог контрольных пакетов акций крупнейших промышленных предприятий. Но при этом заранее предполагалось, что кредиты возвращаться не будут и залогодержатель через год-два превратится в собственника. Прокламируемая цель — ликвидация бюджетного дефицита. Однако полученные суммы оказались невелики, а победители аукционов в каждом случае фактически определялись заранее, причем попытки конкуренции жестко пресекались. Реально достигнутая цель того периода — формирование прочных альянсов между российскими банками и промышленностью, появление у крупнейших предприятий отечественных стратегических собственников и инвесторов, обеспечение политического союза правительства и финансового капитала.

Весной 1997 года конкурс по продаже блокирующего пакета телекоммуникационного холдинга «Связьинвест» положил начало третьему этапу российской приватизации. Его важнейшими вехами стали также продажи контрольных пакетов акций Восточной и Тюменской нефтяных компаний. На этом этапе изменились и цели государства, и его отношения с большим бизнесом. Можно утверждать, что и прокламируемая, и фактическая задачи были чисто фискальными — обеспечить максимальные поступления в бюджет к необходимому сроку. С этой целью была допущена реальная конкуренция между различными ИБГ (в отличие от индивидуализированного патронажа, характерного для предыдущего этапа), а также участие иностранных инвесторов. С другой стороны, российский большой бизнес впервые позволил себе в ряде случаев не пойти навстречу невыгодным для него пожеланиям государства (вспомним об отказе покупать дополнительные акции Восточной и Тюменской нефтяных компаний после приобретения контрольного пакета и об отказе в 1998 году покупать «Роснефть» по первоначально объявленной цене).

В развитии управленческих ИБГ в постсоветской России можно, на наш взгляд, выделить две основные, причем принципиально различные линии. Первую линию можно определить как естественную, и состояла она из двух основных процессов.

Первый процесс состоял в постепенном установлении тесных связей между рядом промышленных предприятий (в особенности экспортеров) и обслуживающими их крупными трейдерами и банками и взятии на себя последними некоторых управленческих функций, но без приобретения доминирующего объема прав собственности. Этот процесс начался и приобрел масштабность еще в первые годы рыночных реформ. Важнейшим стимулом для него было широкое распространение в российской экономике неденежных форм расчетов и вытекающей отсюда необходимости выстраивания сложных вексельно-зачетно-бартерных схем.

Второй процесс получил развитие лишь во второй половине 90-х годов и связан с началом относительно широкого применения в российской промышленности механизмов банкротства. Управленческие ИБГ стали формироваться путем введения на предприятиях на длительный срок процедуры внешнего управления и назначения на должность внешнего управляющего представителей кредиторов.

Вторая линия — формирование и развитие официальных (зарегистрированных) финансово-промышленных групп (ФПГ). Эту линию можно назвать индуцированной. Данная характеристика отражает тот факт, что широкое обсуждение темы ФПГ началось за несколько лет до их реального появления.

Широкое обсуждение тематики, связанной с ФПГ, началось еще в СССР в разгар перестройки, когда бесперспективность системы управления промышленностью, основанной на отраслевых министерствах и отделах ЦК КПСС, стала очевидной для всех, и возник вопрос, чем ее заменить. Наиболее популярным стало предложение заменить изжившую себя систему промышленными группами, которые должны быть межотраслевыми и формироваться вокруг предприятий-лидеров, находящихся на уровне лучших мировых стандартов или превосходящих их. Считалось, что несколько десятков таких групп, получивших приоритетный доступ к качественным ресурсам, освобожденных от бюрократического контроля и одновременно пользующихся всеми формами государственного покровительства, станут локомотивами, которые втянут СССР в XXI век. Тогда речь шла именно о промышленных группах, поскольку банки или иные финансовые структуры либо еще не существовали, либо уже существовали, но пока не могли рассматриваться как серьезные экономические игроки. (Некоторые историки не без оснований могут утверждать, что первыми промышленными группами на территории России были так называемые производственные, а также всесоюзные промышленные объединения, которые начали создаваться в конце 60-х — начале 70-х годов. Заметим, однако, что первые фактически лишили входящие в них предприятия какой-либо серьезной самостоятельности, а вторые так и остались частью административной системы управления.)

Идея промышленных групп поддерживалась самым широким спектром политических сил: от тех, кто видел в ней легальный способ демонтажа административной системы управления экономикой, а затем и политического режима, до тех, кто рассчитывал с их помощью восстановить действенность народно-хозяйственного планирования и реализовать наконец преимущества социализма (или советского варианта мобилизационной экономики).

Интерес к группам, уже финансово-промышленным, вновь возник в 1992–1993 годах, когда стало ясно, что в российской экономике все решают деньги, а деньги стали концентрироваться у частных банков. Тогда многие руководители промышленных предприятий, главным образом не самых успешных, а также представляющие их интересы общественные и политические деятели выдвинули примерно следующую идею: государство должно, используя властные рычаги, заставить банки вступить в некоторые тесные альянсы с группами промышленных предприятий, одновременно обеспечив таким альянсам большие льготы. Среди наиболее активных лоббистов этой идеи было довольно много влиятельных в то время общественных и политических организаций: Российский союз промышленников и предпринимателей (президент А. Вольский), Лига содействия оборонным предприятиям (президент А. Шулунов), Гражданский союз и т. д.

До второй половины 1993 года идея ФПГ нигде не находила реальной поддержки. Власти главное внимание уделяли процедуре либерализации экономики, банки снимали пенки с гиперинфляции, а директора большинства промышленных предприятий не были готовы расстаться хотя бы с частью обретенной самостоятельности. В большинстве отраслей в начале 90-х годов вместо реальных хозяйственных объединений возникли аморфные и малодейственные отраслевые ассоциации, впоследствии либо распавшиеся, либо превратившиеся в чисто общественные организации.

Ситуация изменилась лишь к концу 1993 года. Прежде всего к тому моменту и банки, и промышленность стали проявлять значимый интерес к мягким формам интеграции (т. е. к таким, которые не базируются на правах собственности, но налагают некоторые регулярные взаимные обязательства). Кроме того, государство заложило необходимую правовую базу: в декабре 1993 года Б. Ельцин подписал Указ «О создании финансово-промышленных групп в Российской Федерации»; в ноябре 1995 года появился Закон «О финансово-промышленных группах».

На наш взгляд, официальные (зарегистрированные) ФПГ не оправдали большинства надежд, возлагавшихся на них как на инструмент развития российской экономики. Для промышленных предприятий эти группы чаще всего являются элементом оборонительной, а не прорывной стратегии. И не случайно у наиболее успешных российских предприятий эта форма интеграции не вызвала серьезного интереса. С другой стороны, ФПГ все-таки выполняли и выполняют значимые конструктивные функции, позволяя в целом ряде случаев сохранить старые или создать новые хозяйственные связи и являясь одновременно этапом на пути к более зрелым формам ИБГ.

4. «Большая десятка» (краткая характеристика крупнейших ИБГ)

Период наибольшего развития российских ИБГ и одновременно их максимального влияния в российской экономике приходится на конец 1997 года. К тому времени сформировалась группа лидеров, намного опережавших по масштабам и влиятельности все другие. В эту группу, по нашему мнению (совпадающему, впрочем, с общепринятым в экспертном сообществе), входили десять ИБГ:

1. «Газпром»;
2. «ЛУКОЙЛ»;
3. «Интеррос-ОНЭКСИМ» (на конец 1999 года — просто «Интеррос», поскольку «ОНЭКСИМ-банк» прекратил активную деятельность после августа 1998 года);
4. империя Ходорковского (на конец 1997 года — «Менатеп-Роспром-ЮКОС», на конец 1999 года — «ЮКОС-Роспром», поскольку «Менатеп» прекратил активную деятельность после августа 1998 года, а на первое место в данной ИБГ вышла ее нефтяная составляющая);
5. группа «Инкомбанка» (на конец 1999 года практически разрушена);
6. империя Березовского-Смоленского (на конец 1999 года — империя Березовского-Абрамовича, поскольку банковская группа «СБС-Агро» фактически разрушена, а роль нефтяной компании «Сибнефть» в рамках ИБГ значительно выросла);
7. группа банка «Российский кредит»;
8. консорциум «Альфа-групп»;
9. группа «МОСТ»;
10. АФК «Система».

Данная десятка выделена нами в качестве лидирующей на основании следующих экономических критериев:

• отсутствие объемлющей ИБГ (т. е. такой, по отношению к которой данная может рассматриваться в качестве составляющей);
• масштабы деятельности;
• паритет финансовой и реальной составляющей;
• устойчивость как хозяйственная, так и институциональная;
• успешность на внутреннем и мировых рынках;
• реальные перспективы развития;
• преобладание частной собственности.

Все другие претенденты на место в группе лидеров не проходят хотя бы по одному из этих критериев.

Дадим краткую характеристику каждому из участников большой десятки по состоянию на конец 1997 года в соответствии с введенной классификацией.

«Газпром» — имущественная ИБГ, имеющая в основном форму классического холдинга (тип 1а). ИБГ «Газпром» сформировалась вокруг одноименной газовой компании и является промышленно-финансовой.

«ЛУКОЙЛ» — имущественная ИБГ, имеющая в основном форму классического холдинга (тип 1а). ИБГ «ЛУКОЙЛ» сформировалась вокруг одноименной нефтяной компании и является промышленно-финансовой.

«Интеррос-ОНЭКСИМ» — имущественная ИБГ, имеющая форму распределенного холдинга (тип 1б). Центр ИБГ — «ОНЭКСИМ-банк», и она является финансово-промышленной.

Империя Ходорковского — имущественная ИБГ, имеющая форму распределенного холдинга (тип 1б). Исходно формировалась вокруг банка «Менатеп» и была финансово-промышленной. В конце 1997 года находилась в стадии трансформации от финансово-промышленной к промышленно-финансовой.

Группа «Инкомбанка» — управленческая ИБГ; интегрирующий механизм — предоставление комплекса финансово-инвестиционных услуг (тип 2б). Центр ИБГ — «Инкомбанк», группа является финансово-промышленной.

Империя Березовского-Смоленского — управленческая ИБГ; интегрирующий механизм — лоббизм и обеспечение мер государственной поддержки (тип 2г). Центр ИБГ — Б. Березовский (физическое лицо). ИБГ является финансово-промышленно-медийной.

Группа банка «Российский кредит» — имущественная ИБГ, имеющая форму распределенного холдинга (тип 1б). Центр ИБГ — банк «Российский кредит», группа является финансово-промышленной.

Консорциум «Альфа-групп» — имущественная ИБГ, имеющая форму распределенного холдинга (тип 1б). Центр ИБГ — «Альфа-банк», группа финансово-промышленная.

Группа «МОСТ» — имущественная ИБГ, имеющая форму распределенного холдинга (тип 1б). До 1997 года центром ИБГ был «МОСТ-банк», и она была финансово-медийной. В 1997 году происходит смещение центра ИБГ в холдинг «Медиа-МОСТ», и группа превращается в медийно-финансовую.

АФК «Система» — имущественная ИБГ, по-видимому, имеющая форму распределенного холдинга (тип 1б). Группа является промышленно-финансовой. Центральный элемент точно не известен <…>

5. За пределами «большой десятки»

На конец 1997 года в российской экономике, кроме большой десятки, насчитывалось еще от тридцати до пятидесяти крупных ИБГ, игравших заметную роль на макро- или отраслевом уровне и не входивших в качестве составной части в более крупные интегрированные структуры. Среди них были как имущественные, так и управленческие, как частные, так и государственные ИБГ. Среди частных имущественных ИБГ по масштабам и перспективности выделялись «Сургутнефтегаз» с его финансовым окружением, а также «Сибирский алюминий». После августа 1998 года эти ИБГ быстро вошли в число бесспорных лидеров. Среди других ИБГ этого типа нужно прежде всего указать «Северсталь» в металлургии, а также холдинги «Балтика», «Красный Октябрь» и «Черкизовский» в пищевой промышленности.

Особое место занимает РАО ЕЭС России. По масштабам деятельности и долгосрочной устойчивости компания вполне сопоставима с «Газпромом». По структуре это классический холдинг, где и материнская, и дочерние компании имеют форму ОАО, причем государственный пакет акций не является контрольным. Однако на место в большой десятке РАО ЕЭС России претендовать не могло. Дело в том, что из-за неплатежей российских потребителей электроэнергии (а экспорт ее незначителен, особенно за пределы СНГ) компания постоянно находилась в тяжелом финансовом положении, которое позволяло ей с трудом поддерживать текущее функционирование и не давало никаких возможностей ни для развития, ни для экспансии, ни даже для адекватной замены выбывающих мощностей.

К числу государственных имущественных ИБГ, игравших (по состоянию на конец 1997 года) значимую роль в российской экономике, следует прежде всего отнести три нефтяные компании — «Татнефть», «Роснефть», «Славнефть», — а также две нефтехимические — «Башнефтехимзаводы» и «Норси-ойл». Что касается ИБГ, созданных государством в атомной энергетике (концерны «Росэнергоатом» и ТВЭЛ) и авиационной промышленности (АВПК «Сухой»), то оценки успешности и особенно перспектив их деятельности очень неоднозначны. Заметим также, что нам не известно ни одного примера успешной крупномасштабной экспансии какой-либо государственной ИБГ за пределы сферы исходной компетенции. (Главные столпы государственной экономики — Сбербанк РФ и МПС России — нами не рассматриваются, поскольку не являются ИБГ в строгом смысле.)

Наиболее крупные управленческие ИБГ из существовавших на конец 1997 года сформировались, по-видимому, в металлургии. Это такие группы как TWG, МИКОМ, «Ренова», «Трастконсалт». Для первых двух исходным интегрирующим механизмом было управление снабжением и сбытом, для вторых, насколько нам известно, — финансово-инвестиционные и лоббистские услуги.

Среди других управленческих ИБГ следует выделить АДС «Волгопромгаз», где основным интегрирующим механизмом стала организация центральным элементом этой группы системы расчетов между промышленными предприятиями Самарской области за потребляемый природный газ. За счет этого, а также появившихся с течением времени более сложных схем (включающих кроме газа и электроэнергию), «Волгопромгаз» приобрел контроль над многими промышленными предприятиями и финансовыми структурами, став одним из влиятельнейших субъектов в регионе. Лишь в 1998 году управленческие механизмы интеграции в данной группе стали дополняться приобретением контрольных пакетов акций некоторых предприятий (в частности химических).

<…>