Поначалу я даже и не думал, что есть какие-то еще города, кроме Самары. А потом — как говорится, «с годами» — увидел, попутешествовав, Москву, Питер, Токио, Вологду. Ну и все остальное. И тогда стало понятно, что у моего родного города есть прекрасные особенности, о которых нужно рассказывать прежде всего. Но, как определяется опытом более или менее проникновенного текста, отделить плюсы от минусов — не такая простая задача. Кратковременные визиты туристов и иностранных гостей могут нарисовать в их представлении о нас восхитительную картину: прекрасный климат, замечательная река, уникальный исторический центр, отличное «Жигулевское» пиво, «самая длинная набережная в России» (если не в мире), «самые красивые девушки» (если верить Никите Михалкову, как-то снявшемуся в роли космонавта орбитальной станции, пролетающей над Самарой). С благодарностью упомяну восторженное мнение о Самаре Рене Джонс-Бос, Чрезвычайного и Полномочного Посла Королевства Нидерландов, с которым она поделилась 4 июля этого года на приеме в московском Калашном переулке, где у них консульство, сказав примерно, что, если бы нам удалось сохранить исторические самарские дворы и кварталы, город, безусловно, превратился бы в международный туристический центр. Правда?

Рассказывая о Самаре, требуется внести уточнение по отношению к некоторым типологическим предрассудкам. С моей точки зрения, Самара — это не есть некое неделимое тело, ассоциируемое с понятием «город», несмотря на предписанные административные границы. Скорее всего, перед нами предстает феномен многосоставный, сливающийся из очень разных явлений, по-своему соединившихся с картой местности, начиная от исторического центра и завершая бывшими индустриальными районами, дачными пригородами, близкими поселками, природными анклавами, богатыми кондоминиумами прибрежной зоны и даже отдаленными, но родственными внутри некой загадочной пространственной матрицы поселениями правого берега Волги. Наиболее подходящим типологическим аналогом для такого понимания Самары будет представление об ойкумене.

Ойкумена

В моем понимании самарская ойкумена — это такой коллаж на тему нашего обитания, включающий забавную конгломерацию мест, фактов, смыслов. При этом, следуя аналогии с гомеровским пространством, вместившим запутанный трафик странствий Одиссея, преисполненный реального и мифического, вообразим себе, что Самара есть подобное пространство, освоенное «самарским человечеством» и являющее собою довольно разнообразный и загадочный мир. Можно к этому добавить, что, если бы Гекатей Милетский мог перенестись в наше время, он, случись нам повстречаться на культурологической конференции местного универа, поразился бы сходству очертаний Большого моря (финикийское название Средиземного) и Самарской Луки. Разница лишь в том, что Самарская Лука — это земля, а не вода. Лука — полуостров, омываемый Волгой и Усой. Узкий — вслушаемся — может, усский перешеек, связывающий полуостров с большой землей, который сойдет за Гибралтарский пролив (Столпы Геракла). В этом «бутылочном горлышке» размещается село Переволоки. Название красноречиво свидетельствует об исторической миссии перешейка. Здесь путешественники, следующие вниз по течению, могли перетащить лодки с одной реки на другую (с Волги на Усу) и дальше снова расслабляться, оставив весла в покое. Волжская юго-восточная граница Луки по левому берегу более или менее урбанизирована, а правая — первозданная природа: плато, холмы, заповедный лес и несколько старинных деревень. Напротив самой Самары нет мостов через Волгу, соответственно, у нас сохраняются шансы лишить девелоперов искушения привнести в заповедник свое понимание пользы. Об этом контрасте двух берегов очень важно напомнить, когда намереваешься сообщить что-то особенно важное о Самаре.

Левый берег — это, по сути, несколько городов, стремящихся к объединению в мегаполис Большая Самара. Начальство и приближенные к нему урбанисты утверждают, что речь даже идет о некой линейной агломерации. В 2015 году московский «Гипрогор» продемонстрировал свою разработку на эту тему. Самое главное, что нужно было совершить, как решили авторы проекта, — это построить два автомобильных моста через Волгу: один в районе Сызрани, а другой повыше Тольятти, — и таким образом окружить Самарскую Луку скоростными магистралями. При этом связь Самары с Москвой должны будут, по их замыслу, осуществлять некие поезда, двигающиеся со скоростью 400 км в час. По правде говоря, один бы автомобильный мост внизу или вверх по течению действительно бы не помешал, так как сегодня весь транспорт непрерывным потоком движется на Москву через плотину Куйбышевского водохранилища, рассекая и сотрясая реликтовое тело Луки. В марте этого года нынешний губернатор Дмитрий Игоревич Азаров сообщил гражданам в своем послании, что строительство нового моста через реку Волгу у села Климовка в обход Тольятти и с выходом на трассу М-5 «Урал» стартует уже в 2019 году. Движение по мосту планируется открыть в 2024 году, при этом называется стоимость мероприятия в 40 млрд рублей. Но вот о возможных инвесторах (участниках концессии) пока сведений нет.

Кем хотим стать

Мечту нашего времени принято называть «стратегией развития». Стратегии развития и светлого будущего разработаны не только для Самарской области, но и для Самары, считающейся административным центром той самой области. Дмитрий Игоревич Азаров, прежде чем стать губернатором, сменил две ключевых карьерных позиции. В 2010-м на выборах главы города Самара, будучи выдвинутым партией «Единая Россия», он одержал победу в первом туре, набрав 66,94% голосов избирателей, но уже в сентябре 2014 года переместился в кресло сенатора Совета Федерации ФС РФ от Самарской области, где проработал до 2017-го. Таким образом, в течение почти десяти лет Самара оставалась в эпицентре его профессиональных интересов.

Начиная с 2012 года Азаров инициировал разработку стратегии, определяющей, как многим представлялось, основы предстоящего процветания областного центра. Документ разрабатывался московской компанией «Урбэкс» при самом активном участии экспертных групп и общественности. По замыслу разработчиков, девять ключевых направлений должны были эффективно взаимодействовать друг с другом, а именно: инновационно-технологическое развитие производства, развитие деловой среды и предпринимательства, коммуникационное развитие, транспортно-логистическое развитие, туристическое и рекреационно-оздоровительное развитие, градоэкологическое развитие, развитие самарских сообществ, культурное развитие, развитие дополнительного образования. Для реализации стратегии были предложены инструменты, одним из которых стал так называемый Институт города Самара, основателями которого явились несколько архитекторов, включая Евгению Репину и автора этого обзора. Документ обсуждался на разных уровнях, включая городскую думу, где и был утвержден. На заключительном банкете после произнесенных речей разработчикам были вручены памятные подарки: красивые наручные часы с памятной надписью от имени мэра.

Все выглядело бы вполне достойно, если бы не чрезмерная пафосность «главных стратегических установок». Объявленная цель стратегии звучит следующим образом: «Стать ведущей коммуникативно-проектной площадкой внедрения и распространения перспективных технологий, Жигулевскими воротами на евразийском пространстве…» И далее: «…Если в 2010 году в общем уровне конкурентоспособности городов, референтных Самаре, мы были на седьмом месте, то, следуя стратегии развития Самары к 2025 году, мы должны стать вторыми, обойдя такие города, как Уфа, Казань, Ростов-на-Дону, Пермь, Челябинск, Саратов, Волгоград, Омск, Новосибирск, Нижний Новгород…» Может показаться, что у других «референтных городов» могут в такой ситуации возникнуть закономерные подозрения, что у самарской стратегии (мечты о светлом будущем) или не соблюдена этика взаимоотношений внутри общего постиндустриального сообщества, или не совсем точно выстроена исходная аналитическая формула документа.

Кем мы были

В течение 56 лет — с 1935-го по 1991 год — Самара именовалась Куйбышевом. Бронзовая фигура этого партийного деятеля, созданная Манизером, неторопливо вышагивает на постаменте перед фасадом оперного театра. Фигура большевика выглядит статичной, ничего особенного не выражает, большинством населения воспринимается как неотъемлемая часть обустройства ансамбля огромной площади. Любителей фоторепортажей в жанре SnapShot могут заинтриговать ракурсы и фрагменты колосса, отсылающие нас к приснопамятной эпохе индустриализации и террора. Интересно, что имя Валериан совпадает с родовым именем одного из римских императоров — Публия Луциния Валериана (190–260), жестоко преследовавшего христиан и также совмещавшего роли военачальника и политика. С императором, как сообщают историки, очень нехорошо обошелся в дальнейшем шахиншах Шапур I, но и в кончине Валериана Владимировича существуют свои загадки. По мнению его сына Владимира, отец мог быть отравлен по приказу Сталина в связи с тем, что на заседании Политбюро в 1934 году неосторожно потребовал от вождя дополнительного расследования убийства С. М. Кирова.

В истории нашего города Валериан Владимирович Куйбышев отметился тем фактом, что в 1917 году возглавил Самарскую организацию РСДРП и был избран председателем Совета. В октябре 1917 года участвовал в установлении советской власти в Самаре, был председателем Самарского революционного комитета и губернского комитета партии большевиков. Не все, правда, в деятельности этого комитета выходило гладко. В июне 1918 года Валериану Куйбышеву вместе с товарищами пришлось срочно эвакуироваться в Симбирск и пережидать там четыре месяца, пока в Самаре действовало поддерживаемое Чехословацким легионом правительство КОМУЧа (комитета членов Учредительного собрания). В 1932 году незадолго до переименования Самары в Куйбышев на том самом месте, где были позже построены театр и монумент, был разобран на «строительные материалы» храм Христа Спасителя — кафедральный собор Самарской епархии. Многострадальная площадь, где находился собор, во время Отечественной войны стала местом показательной демонстрации советской военной мощи — военного парада Красной армии. Куйбышев в то время был объявлен запасной столицей, сюда перебрались посольства и представительства 22 стран.

7 ноября 1941 года за прохождением наших воинских подразделений наблюдали дипломаты из США, Великобритании, Афганистана, Китая, Японии, Турции, Норвегии и даже Тувы. На трибуне, сооруженной у основания уже упомянутого монумента, расположились «всесоюзный староста» Михаил Калинин, глава профсоюзов Михаил Шверник, местные руководители — секретарь куйбышевского обкома партии М. Я. Канунников и председатель облисполкома Н. Н. Журавлев. Утверждается, что прямо с парада войска отправлялись на фронт. С того времени площадь практически не изменилась.

Периодически переблагоустройству и ремонту подвергались четыре фланкирующих площадь сквера, асфальтовое покрытие и секретные подземные лабиринты («самарские эрдстали»), о существовании части которых обычным гражданам было дозволено кое-что узнать лишь в 1990 году. Из известного и доступного — знаменитый бункер Сталина. Официальное предназначение данного сооружения — командный пункт-бомбоубежище для резервного местонахождения ставки Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Союза ССР И. В. Сталина. Построен в 1942 году, на глубине 37 метров. Сам бункер вырыт не совсем под площадью, а под рядом расположенным бывшим зданием Куйбышевского областного комитета КПСС (теперь в нем Академия культуры и искусств). Вход и спуск в бункер устроены за неприметной дверью, но внутреннее жерло реально выглядит капитально. Спуск осуществляется в два этапа: на лифте или по лестнице. На самом дне — полностью сохранившаяся обстановка тех дней: письменный стол главнокомандующего, карта военных действий, диван для отдыха, стол для совещания членов военного совета. Бункер строили по ночам 880 инженеров и 2900 рабочих, в основном метростроевцев. Со всех потом взяли бессрочную подписку о неразглашении. Похоже, что те, кто еще живы, молчат до сих пор.

Перед самой войной число жителей в Самаре насчитывало 390 тысяч, а в 1945 году, благодаря эвакуированным, достигло цифры 523 тысячи (сегодня — примерно 1 миллион 100 тысяч). Предвоенная экономика города и области, пережившая катаклизмы Гражданской войны и коллективизации, к 1940 году характеризовалась многократным увеличением валовой продукции по сравнению с 1913 годом, в том числе в сфере машиностроения и металлообработки — в 68 раз, в легкой промышленности — в 77 раз, в выпуске стройматериалов — в 13 раз, в производстве электроэнергии — в 11 раз. Кроме того, в районе нынешнего поселка Управленческий в 1940 году приступили к строительству плотины и гидроэлектростанции. Однако начавшаяся война нарушила все эти планы, а по ее окончании для строительства ГЭС было выбрано место выше по течению Волги — там, где находился старинный Ставрополь, основанный еще Татищевым. В 1955 году Ставрополь был затоплен образовавшимся «искусственным морем». Плотина связывает Самарскую Луку и Тольятти. В Тольятти — крупнейший в России автозавод.

Начиная с 1940 года Самара последовательно наращивала экономическую мощь. Сюда, с началом войны, в район Безымянки были эвакуированы многие оборонные предприятия вместе с рабочими. Трудно сейчас себе представить, в каких тяжелейших условиях все это происходило. Как пишут источники, оборудование выгружалось прямо на открытые площадки и монтировалось одновременно со строительством корпусов. Рабочий день во время войны составлял 11 часов, многие работали по 16–18. Всего было размещено более 20 оборонных предприятий. В основном это были машиностроительные и авиационные заводы. Рядом с Самарой производились боеприпасы, а также, на основе разведанных месторождений нефти, горючее для боевых машин нашей армии.

В результате описанных исторических событий и обстоятельств Куйбышев, то бишь Самара, резко переместился в рейтинге советских городов, заняв позицию центра оборонной промышленности страны. Иностранцам долгое время въезд в город был запрещен. Советские туристы, путешествовавшие летом по Волге на теплоходах, высадившись на причале речного вокзала, немедленно захватывались экскурсоводами, в план культурно-просветительной деятельности которых в основном входил маршрут по историческому центру и «ленинским местам». О том, что Самара с конца пятидесятых годов сформировалась как ключевой игрок на поприще отечественной аэрокосмической промышленности, туристы особо не оповещались. Между тем именно наша самарская ракета-носитель «Р-7» 12 апреля 1961 года вывела в космос космический корабль «Восток». По официальным сведениями, за все минувшие годы Самарским ракетно-космическим центром произведено 1660 ракет типа «Союз», стартовавших с космодромов Плесецк и Байконур. Сразу же после полета Юрий Гагарин, кстати говоря, был отправлен на отдых в Самару.

Для отдыха таких героев, а также самого Никиты Сергеевича Хрущева, на улице Первая просека, спускающейся рядом с загородным парком к живописному волжскому берегу, была выстроена трехэтажная госдача — в стиле сталинского ампира с открытой террасой в сторону прекрасных пейзажей. Автору текста в начале девяностых довелось побывать на «деловых переговорах» внутри шикарно обставленной столовой, связанной с указанными видами и террасой: в эти смутные времена правительственную дачу сняли два приезжих финских авантюриста, пообещавших местным властям построить по нашему проекту «выдающийся объект на основе самых современных западных технологий». Собственно, это был совсем небольшой период относительной свободы и равенства, когда сограждане, окунувшиеся в горбачевскую перестройку и ельцинское самоопределение, еще не в полной мере осознали, кто чем и кем будет владеть и рулить.

Но еще перед выдающимся подвигом Гагарина, летом 1958 года Никита Сергеевич, будучи первым секретарем ЦК КПСС, прибыл в Куйбышев и Куйбышевскую область с официальным визитом, в программу которого, кроме всего прочего, включая осмотр кукурузных полей и торжественное открытие гидроэлектростанции, входило выступление на площади Куйбышева перед трудящимися. Народная молва связывает с этим событием сложившуюся в героический эпос историю о том, как собравшаяся на все той же площади с монументом толпа будто бы закидала Никиту Сергеевича тухлыми помидорами. Причем дело тогда приняло настолько угрожающий характер, что первому секретарю пришлось эвакуироваться в здание обкома КПСС по подземному ходу. Разумеется, подземный тот самый ход соединял обком с тайной комнатой, находящейся под монументом. Правдивость этой молвы вызывает сомнения хотя бы по той причине, что «историки местной цивилизации» расходятся в датах: одни уверяют, что это все случилось в том самом 1958 году, другие — что в голодном 1964-м, ставшем последним в карьере Хрущева. Уточненная информация свидетельствует о том, что 11 августа 1958 года Никите Сергеевичу действительно не удалось произнести речь перед народом из-за поднявшегося шума, вызванного долгим ожиданием на жаре. А вместо подземного хода правитель ретировался через здание театра на улицу Галактионовскую, где его уже ожидал правительственный кортеж.

Чемпионат… всего

В период подготовки к чемпионату мира по футболу центральной фигурой самарской политической сцены стал губернатор Николай Иванович Меркушкин, правивший в области с 2012 по 2017 год. До своего появления в Самаре Николай Иванович был практически бессменным руководителем Республики Мордовия, а после своего внезапного удаления с должности незадолго до старта чемпионата преобразовался в Специального представителя Президента Российской Федерации по взаимодействию со Всемирным конгрессом финно-угорских народов. Николай Иванович умело соединял в своей деятельности хозяйственную активность и семейные интересы. За время его пребывания в кресле мордовский сыр вытеснил конкурентов с прилавков самарских магазинов, а улицы и площади старого города (и не только) были вымощены разноцветной плиткой, как поговаривают, на основе раздачи контрактов аффилированным компаниям. Бизнес родственников Меркушкина был у губернатора в явном приоритете, но все же следует отметить, что именно ему пришлось реализовывать дорогостоящий проект инфраструктурных преобразований самарских магистралей и «облагораживания фасадов», попадавших в зону пролегания главных маршрутов предстоящего чемпионата. Главным объектом этих усилий стал стадион «Самара-Арена» вместимостью 45 тысяч болельщиков — грандиозное сооружение в форме летающей тарелки, воплощение замысла немецкого архитектора Мартина Кребеса и GMP Architekten. Строительство объекта, осуществлявшееся ООО «ПСО Казань» во главе с Равилем Зиганшиным, сопровождалось скандалами и неоднократными попытками власти сменить подрядчика. Вместо этого еще до завершения стройки был сменен губернатор, а заодно и министр строительства Алексей Гришин, успевший к тому моменту — по свидетельству фонда Навального — соорудить себе небольшой дворец на Рублевке. Стадион возвели на отшибе, в районе поселка Сорокины Хутора и Радиоцентра, хотя поначалу в приоритете была площадка в самом начале города на стрелке рек Самары и Волги.

Для Самары чемпионат мира по футболу, невзирая на явную коррупцию, экономические и проектные коллизии, явился своего рода шоковой терапией. Потрясением для самарцев, исторически пребывавших в изоляции от внешнего мира, явилось нашествие иностранных болельщиков, для которых на нашей «любимой площади с монументом» была создана фан-зона вместимостью 20 000 человек, установлены огромный экран, сцена, организована продажа пива, закусок и сувениров. Праздник футбольного помешательства совершенно перевернул бытующие здесь представления о предназначении улиц и площадей. Улица Молодогвардейская, ведущая к площади, превратилась в пространство ночного шествия болельщиков, доставляемых специальными автобусами в город после окончания очередного матча. Публика, не уместившаяся на стадионе, скапливалась перед экраном; потом все эти потоки сливались в одну возбужденную субстанцию, особое химическое вещество, излучающее энергию свободного общения и подлинного городского события. Весело в течение чемпионата было и на центральных улицах старого города, где в изобилии распахнулись двери ресторанов и кафе, везде до глубокой ночи звучала иностранная речь. Впервые, быть может, со времен нашествия белочехов… Именно так — с помощью чемпионата — многие из нас смогли почувствовать, что значит быть не затертой провинцией, а городом, где все происходит по-настоящему, «по-современному». И что у нас могут быть свои арбаты, рамбласы и пятые авеню. Могут быть… Или не могут? Вот в чем вопрос.

История, прерванная революцией

Самара была основана в 1586 году по указу царя Федора Иоанновича. В физическом смысле факт основания представлял собою возведение деревянной крепости. Первым воеводой Самары был князь Григорий Засекин. Способ строительства — срубовые стены и башни, внутри — церковь, приказы, дома и дворы; всего, согласно подворной переписи 1646 года, в Самаре насчитывалось 117 дворов с населением 317 душ мужского пола, не считая чиновников и служилых людей. Место основания — холм, возвышающийся над стрелкой, где соединяются Самара и Волга, — уникальное по форме и удобное в стратегическом смысле. Весь город дальше так и развивался — выплескиваясь из этого птичьего клюва, обрастая кварталами спонтанной застройки вдоль дорог, ведущих на северо-запад к Москве и на северо-восток к Оренбургу. Екатерина Вторая положила конец нерегулярной городской планировке, и с того момента мы, собственно, и имеем те самые замечательные самарские улицы и кварталы, строгая сетка которых, как выяснилось, совершенно не препятствовала возникновению обаятельного симбиоза упорядоченного и случайного, удерживая благодаря этому баланс разумного размера частной собственности, купеческих амбиций, самодостаточности городских обывателей и случавшихся архитектурных изысков, необходимых всякому уважающему себя городу.

За триста тридцать лет своей дореволюционной истории Самара дважды выгорала почти дотла, но при этом упорно стремилась выбраться из состояния прозябания, двигаясь к современности в ее общепринятой для российской ментальности парадигме: смена статуса, череда назначаемых властителей, бунты, дремота, заезжие звезды, короткие эпизоды экономического процветания. В середине XIX столетия Самара стремительно развивалась за счет хлебной торговли и транспортного транзита, и в этой связи ее административный статус потребовал изменения. Поэтому вполне естественным выглядел Указ императора Николая I от 6 декабря 1850 года, согласно которому Самара становилась центром губернии, одной из самых крупных в европейской части страны. В досоветский период существования Самарской губернии (с 1 января 1851 года по 1 мая 1917 года) ею поочередно руководили 18 назначенных свыше губернаторов, и еще один высокопоставленный чиновник, Николай Харламов, в ноябре 1915 года менее месяца был временно исполняющим обязанности главы региона. Самым первым губернатором стал тайный советник Степан Григорьевич Волховский (руководил губернией с 1 января 1851 года по 6 мая 1853 года). Последним руководителем региона в досоветский период стал князь Лев Голицын, представитель одного из самых древних и именитых дворянских родов России.

Несмотря на роль губернаторов, фактически управлявших в нашей истории не только регионом, но и городом, в памяти горожан из всей череды политиков той эпохи больше всего запомнился Петр Владимирович Алабин, городской голова с 1884 по 1891 год, участник Крымской компании, инициатор отправки в Болгарию в разгар Русско-турецкой войны знамени, вышитого самарскими дамами и послужившего, судя по всему, неплохим пиар-ходом в карьере Петра Владимировича. В период пребывания Алабина в должности городского головы в Самаре построены и начали функционировать чугунолитейный завод Лебедева, маслобойный завод Вишнякова, типография Щелокова, Пастеровская станция, метеорологическая станция, городской водопровод, городской театр, спичечная фабрика «Волга», кирпичный завод Жукова, паровая мукомольная мельница Башкирова, кондитерская фабрика Гребежева, мыловаренный завод Уласова. Впервые в Самаре для освещения применили газ, начала действовать первая телефонная станция на 10 номеров, активизировалось строительство кафедрального собора.

Примерно в это же время, а точнее, в 1880 году австрийский подданный Альфред фон Вакано подал в городскую управу Самары прошение о сдаче ему в аренду земли на берегу Волги, занимаемой строениями бывшего пивоваренного завода Буреева, для строительства нового передового пивоваренного завода. Благодаря его инициативе началось производство качественного бочкового пива под марками «Венское» и «Венское столовое». В августе 1899 года было создано «Товарищество Жигулевского пивоваренного завода А. Вакано и Ко». К 1914 году заводы товарищества производили уже 3,5 миллиона ведер пива в год. Пивные склады завода находились в 59 городах Поволжья, Урала, Средней Азии, Сибири; пиво поставлялось даже в Персию. Продукция товарищества имела 15 медалей международных выставок. Когда началась Первая мировая война, наш австрийский подданный Альфред фон Вакано был выслан в Бузулук под гласный надзор полиции по подозрению в шпионаже, а завод какое-то время был законсервирован. Кстати, во времена нэпа наследникам фон Вакано снова разрешили заняться пивным бизнесом, пока к началу тридцатых завод полностью не перешел под государственный контроль.

Пивное предприятие, основанное фон Вакано, в текущем времени означает для нас два брендовых обстоятельства: во-первых, сама фабрика воспринимается как архитектурный шедевр, микрогород в «немецком стиле»; во-вторых, теперь это эпицентр самарской идентичности, выразившийся в слиянии пивного ритуала (теперь это пиво под маркой «Жигулевское»), всенародного уважения и топонимического изобретения в виде названия «Дно». «Дно» — в здешнем понимании — на самом деле вовсе не дно, а инспирирующая высота, источник культурного катарсиса, бинарное слияние сверхсложного и сверхпростого. Короче, это место, где происходит праздник души.

Сейчас «Дно» преобразовалось в культурное заведение, примыкающее к стене пивзавода. А еще лет десять назад уважающий себя фанатик «Дна» должен был вначале пробиться к заветному крану сквозь нечто, напоминающее очередь; наполнить заветным напитком трехлитровую банку, купить у бабушки сушеную воблу и со всем этим богатством устроиться среди осокорей на берегу на закорках. И тогда глоток «Жигулевского» входил внутрь под шум набегающей волжской волны как освежающий нектар, как музыка Моцарта, как высшее гедонистическое откровение, мысль Канта, «вещь в себе».

Три выдающихся отечественных деятеля культуры: Максим Горький, Федор Шаляпин и Алексей Толстой — побывали в разное время в Самаре, при этом у первого советского фантаста, автора Буратино и трилогии про жизнь сестер Булавиных прошли здесь школьные годы. Описание квартиры доктора Булавина, отца Даши и Кати, совпадает с данными, относящимися к сохранившемуся на улице Куйбышева, бывшей Дворянской, дому самарского купца Бобермана, второго по счету от бывшей Алексеевской площади: отсюда в минуту опасности бежал Иван Телегин, и сюда же возвращался. История, придуманная «советским графом» и названная им «хождением по мукам», соотносится исследователями с мифом о «хождениях Богородицы в ад», когда она испрашивала Господа о снисхождении к мучающимся грешникам.

1914 год, когда начинается действие романа, для Самары — экономический апогей, кульминация промышленного роста и архитектурных презентаций. Наилучшее из них — самарский модерн. Собственно, все замечательное, что роднит Самару с «большими стилями», в первую очередь относится к модерну. Вспомним Михаила Фомича Квятковского и его замечательные орхидеи, обвивающие фасады гостиницы «Бристоль» и особняка Екатерины Федоровны Новокрещеновой. Грустные мотивы — след декадентского вероисповедания лучших авторов Серебряного века: соединение мотивов жизни и неизбежной смерти. Модерн и орхидеи — знаки таящегося предчувствия приближающейся катастрофы. «Хождение по мукам» втягивает в историю гибели не только архитекторов, но и заказчиков: владельцев особняков, гостиниц, мельниц и торговых рядов. Теряются в застенках и обстоятельствах бегства следы Квятковского, Вернера, Клейнермана. Остаются на самарских фасадах ветшающие орхидеи, атланты и маскароны. «Злое… томление» по Сологубу заканчивается революцией, продразверсткой и авангардом.

Самарский дом-двор

Ну, в общем, про Самару можно долго рассказывать, но это не говорит о том, что речь идет о «великом», — ведь это просто история места. Будь я жителем Златоуста или Прислонихи — было бы желание! — и там сложились бы исследования собственных небольших вселенных, одинаково ограниченных и бесконечных. Но вернемся к идее городского центра.

То, что в начале этого текста в роли «центрального места города» была представлена площадь Куйбышева, говорит лишь о том, что понимание происходящего распределяется между апологетами «сформулированной истории» (искусственно сконструированного мифа) и проводниками вглубь альтернативного культурного пространства — истории, восходящей к «концепту неочевидного». С позиции «неочевидной истории» центром города являются сохранившиеся самарские кварталы, внутри которых мы можем обнаружить что-то действительно интересное, непафосное, живое. Особенностью этой среды является исторически сложившийся способ разделения кварталов на подворья. В начале своей биографии они существовали как частные городские хозяйства, а затем трансформировались в коммунальные парцеллы, или «дома-дворы».

Прелесть этой истории как раз в том, что в каждой такой парцелле спонтанно складывается микрокоммуна, образ жизни которой напоминает непрекращающееся театральное действие. Сценографией к действу служит замечательная исторически сложившаяся застройка подворий во всей красе ее архитектурного коллажа. Обитатели дворовых подмостков умудряются так выстроить отношения, что со стороны их конфликты выглядят как отработанные мизансцены. Из-за того, что парцелла представляет собою ковчег — лодку, следующую «в никуда», — горестное соучастие в странствии приобретает ироничную форму. И вот здесь нам следовало бы сказать с оттенком твердости в голосе, что именно подобный тип взаимоотношений внутри самарских дворов способен порождать подлинно городской образ жизни. Я бы позволил хотя бы в этом аспекте «альтернативной истории» отдать Самаре приоритет.

Культурный проект Вячеслава Вершинина, жителя парцеллы в границах бывшей городской усадьбы купца Поташина в квартале номер тринадцать, заключается в том, чтобы стать счастливым городским жителем через процесс выкупа земли и реконструкции сооружений парцеллы. Финансовый источник — продажа своей городской квартиры в многоэтажке и небольшой чайный бизнес. За прошедшие двенадцать лет жизни в бывшем доме купца Вершинин расчистил и отремонтировал старинную кирпичную кладку, чердачные стропила и балки перекрытий, открыл в интерьер широченные половые доски, восстановил работу инженерных коммуникаций — все это собственными руками. Иногда помогают профессиональные реставраторы и друзья. Друзей у Вершинина много. Компании благоволит буддистское состояние духа хозяина, ведущего многозначительные беседы с собравшимися за столом, водруженным в бывшей арке проезда. Арка чайной гостиной застеклена. Через стекло видны улица и прохожие. На стенах — картины и инсталляции: все как-то ненадуманно, но преисполнено чувства. Искушению побывать в доме Вячеслава Вершинина не смогли противостоять дизайнеры Александр и Ольга Филимоновы, самарский киновед и философ культуры Валерий Бондаренко, директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова, сенатор от Самарской области Александр Хинштейн, мэр города Тебриз Садег Наджафи, директор токийского музея архитектурных моделей, инициатор и организатор международных форумов «Шелковый путь» профессор Рииче Мияке, голландские архитекторы Отто Вейерс и Йорн Шиманн.

Для Вершинина, приветствующего гостей тихой церемонией Гунфу-Ча, нет разницы, кто ты: сенатор, сосед по кварталу или студент. Мы собираемся здесь за чашкой пуэра, чтобы насладиться разговорами о Дао, или последней медитации Сиддхартхи. Вершинин для нас сегодня — это нечто поважнее парадной площади с монументом. Это ему пришла мысль пойти к жителям квартала, равнодушно наблюдающим, как разрушаются их дома, и задать вопрос: чего они ждут? Чтобы им дали новые квартиры? Сколько лет длится это бесплодное ожидание, уже больше семидесяти? Так не лучше ли поднять свой зад и начать новую жизнь с того, чтобы хотя бы починить крыльцо или крышу? Ведь такой атмосферной среды, как в квартале, они никогда в своей жизни снова найти не смогут! В результате такой агитации к вершининской инициативе сохранения настоящей живой Самары стали присоединяться соседи. Студенты Политеха из группы Евгении Репиной разработали для пустующей близлежащей парцеллы проект общественного центра квартала, объединяющий музей, игровую площадку, архитектурный офис и амфитеатр для собраний жителей. В планах сложившегося актива — разработка проекта «бесконфликтной регенерации парцелл». Если это путь к выживанию настоящей Самары, то он, безусловно, будет тернистым.

Нечто в заключение

В обзоре остались непрорисованными следующие, на мой взгляд, интересные эпизоды самарской жизни: Предсказание Алексия, Две крепости, путешествие Олеария, Самара и Степан Разин, Самара и Пугачев, убийство губернатора Блока, самарский период в жизни Ильича и его семейства, пристани, мельницы, пароходы, железная дорога через Самару, а не Саратов, верблюды и караваны, художник и меценат Константин Головкин, дача Головкина «со слонами», самарские купцы, челышевский кирпичный стиль, кумысолечебница Постникова, самая большая синагога, польский костел, протестантская кирха, Шаляпин в поисках могилы матери, первые литературные опыты Пешкова, литературный музей, Ленин на пьедестале Александра Второго, «Потемкинская деревня» с музеем Ленина, украденное большевиками золото, Гашек в Самаре, футбольная команда «Крылья Советов», Эльдар Рязанов в Самаре, Вторая симфония Шостаковича, съемки по роману Гроссмана, районы Металлург, Юнгородок, Безымянка, Солнечный город, Запанской, идеальный город Зубчаниновка, Управленческий, Красная Глинка, «фураги», неформальные территории — любимые площадки «без набережной», три очереди набережной, самарский конструктивизм, город-курорт, Репин и Васильев в Ширяеве, «Бурлаки на Волге», шпион Абель (Фишер) — квартира в квартале 13, моя художественная школа, директор Зингер, мэр Сысуев, мэр Лиманский по кличке Пузырь, губернаторы Титов и Тархов, пожар в управлении УВД (57 погибших, кстати), Штутгарт — город-побратим, биеннале в Ширяеве (вы об этом сняли, нет?), космический музей с ракетой, директор Елена Михайловна, консервы для космонавтов и особенный двигатель, поэт Сергей Лейбград, международный форум «Шелковый путь», клуб «КАУС», упадок всего, что можно вообразить, и далее — что-то неочевидное, и поэтому самое лучшее.

Фото обложки: Max Ryazanov/Getty Images