Book

«Легкие деньги»: история одного предприятия

Книга американского журналиста Дэвида Хоффмана, с 1995 по 2001 год возглавлявшего московское бюро газеты Washington Post, — одно из самых авторитетных исследований, посвященных истории зарождения крупного капитала в России 1990-х годов, его взаимоотношениям с властью и персональным историям виднейших представителей большого бизнеса. ОУ публикует фрагмент главы «Легкие деньги», рассказывающий об «Автомобильном всероссийском альянсе» (АВВА), заложившем основу состояния Бориса Березовского.

В 1993 году Борис Березовский, у которого всегда имелось множество планов, несколько раз приходил в Министерство финансов России. Он хотел встретиться с сотрудницей министерства Беллой Златкис, невысокой женщиной с короткими черными волосами, латвийскими предками и привычкой говорить повелительным тоном. В начале 1990-х Златкис была назначена на должность руководителя только что созданного в министерстве Департамента ценных бумаг и финансовых рынков. Правда, в тот момент никто не разбирался в ценных бумагах, а финансовые рынки только начали формироваться.

Березовский фонтанировал идеями, вспоминала она, и проявлял большую настойчивость. В своем маленьком кабинете Златкис слушала рассказ Березовского о его новой мечте. Он хотел построить новый автомобильный завод, чтобы выпускать «народный автомобиль» вроде «фольксвагена». Компания Березовского, «ЛогоВАЗ», стала ведущим продавцом автомобилей в России, забирая тысячи автомобилей «Жигули» на «АвтоВАЗе» в Тольятти и расплачиваясь за них с большим опозданием уже обесценившимися рублями. Теперь Березовский предлагал пойти дальше. Он сказал Златкис, что ему нужен кредит в размере двух миллиардов долларов, чтобы построить завод, который будет выпускать «народный автомобиль». Представьте, как россияне будут толпиться в демонстрационных залах! Машина была мечтой каждого русского, и у Березовского имелся финансовый план, достойный его воображения.

Приватизационные ваучеры оказали влияние на сознание населения России. На улицах и биржах велась активная торговля ваучерами. Люди получали представление об акциях — бумагах, имевших реальную ценность. Ваучерные фонды, обещавшие высокий доход, росли как грибы, привлекая новых инвесторов.

Березовский подумал: если государство может выпускать ценные бумаги, ваучеры, почему не может он? Люди профинансируют «народный автомобиль». Они будут покупать акции.

Автомобильный завод в Тольятти переживал трудное время. Его осаждали преступные группировки и грабили собственные руководители. Но замыслы Березовского поддерживал сам директор, Владимир Каданников, вставший во главе «АвтоВАЗа» в 1986 году, в начале перестройки. Он был одним из выдающихся руководителей производства в стране и придавал вес затее Березовского. Каданников знал, что «фольксваген» — немецкий «народный автомобиль» — тоже начинался перед Второй мировой войной с мелких частных инвестиций.

«То, что хорошо для „АвтоВАЗа“, хорошо для России», — заявлял Каданников, перефразируя знаменитый девиз американского капитализма. Эти слова звучали странно, поскольку владения Каданникова распадались на куски и приходили в упадок из-за воровства, насилия и гиперинфляции.

Златкис скептически отнеслась к идее Березовского получить деньги на строительство завода своей мечты путем продажи акций. Российские финансовые рынки находились в зачаточном состоянии: небольшие товарные биржи торговали и ваучерами, и небольшими пакетами акций компаний, и тоннами стальных труб. Они быстро росли, и правительство, правила и законы не поспевали за ними. Златкис бросили на передний край дикого капитализма без институтов и правил. Березовский предложил создать новый частный финансовый инструмент, обладающий определенными уникальными качествами, которые позволят ему выполнять функции денег. Он просил Златкис поддержать его. Новые ценные бумаги могли стать колоссальным прецедентом, прыжком в неизвестное. Это было так ново, сделала вывод Златкис, что соответствующих законов просто не существовало.

Березовский обещал, что первые дивиденды будут выплачены в 1995 году, хотя новый автозавод вступит в строй только через несколько лет.

«Я видела недостатки инвестиционного проекта, — рассказывала мне позже Златкис. — Чтобы осуществить задуманное, им было нужно два миллиарда долларов. Возможности финансового рынка ограниченны. Они могли собрать сто миллионов долларов, не больше. С такими деньгами они ничего бы не построили. Может быть, швейную фабрику, но ничего заслуживающего внимания в автомобильной промышленности». Березовский не сдавался. «Он был уверен, что сможет собрать в России два миллиарда долларов», — рассказывала Златкис. Березовский хотел продавать акции. При упоминании этого слова Златкис вспомнила снежный вечер в декабре 1991 года вскоре после своего назначения на должность в Министерстве финансов. Советский Союз разваливался, до прихода к власти Ельцина и начала «шоковой терапии» оставалось совсем немного. Поздним зимним вечером, в 23:00, Златкис вышла из министерства, чтобы поехать домой. Тротуары темных улиц покрывал лед. Шофер Златкис сел за руль ее старого промерзшего автомобиля. Когда машина свернула в один из переулков в районе Кремля, перед дрожавшей от холода Златкис открылась знакомая картина: на морозе при свете единственного фонаря стояла длинная очередь. Она попросила шофера остановиться и вышла, чтобы посмотреть, чем торгуют. Очередь состояла в основном из пожилых женщин, кутавшихся от мороза.

Она услышала, что те говорят про акции. Они стояли в очереди за бумажками, по которым через год им обещали выплатить огромные дивиденды. Акции выпустил банк «МЕНАТЕП». «Мы уже несколько дней стоим в очереди, чтобы купить акции, — сказала Златкис одна из женщин. — Они продают акции. Они будут платить большие дивиденды. Мы вкладываем тысячу рублей. Через год они обещают выплатить нам десять тысяч рублей». Женщины стояли в очереди за легкими деньгами.

Златкис не решилась сказать, что она начальник Департамента ценных бумаг Министерства финансов. Но промолчать она не могла. Она попыталась убедить женщин, что они совершают ошибку, что это мошенничество. Они больше не увидят своих денег. Шофер тянул ее за пальто и говорил, что одна она ни в чем их не убедит. Но Златкис продолжала, несмотря на мороз и враждебные взгляды. Как ни печально, их обманывали. Акции выпущены незаконно. Они потеряют свои деньги. Неужели они не понимают?

Женщины сплотили ряды и не поддавались на ее уговоры. Они велели Златкис убираться. Они не хотели слушать ее и нервно оглядывались, пока она умоляла их понять, что акции ничего не стоят. «Они были очень рассержены, — вспоминала Златкис. — Они просто прогнали меня. Я ничего не могла сделать. Я говорила с людьми, совершенно не готовыми выслушать меня, понять меня». Прошло немного времени, и эта сцена стала преследовать ее — и их.

Инфляция начала 1990-х утихла в России, как это случилось в Польше. В 1992 и 1993 годах стоимость рубля снижалась из месяца в месяц по мере того, как Центральный банк безрассудно выделял все новые миллиардные кредиты. Через год после того, как Гайдар освободил цены, инфляция в России по-прежнему составляла 25 % в месяц. К концу 1994 года розничные цены выросли на 2000 % по сравнению с декабрем 1990 года. Виктор Геращенко, председатель правления Центрального банка России, считал в лучших советских традициях, что, закачивая деньги в экономику, можно спасти ее. Вместо этого он разрушал ее.

Гайдар осознавал вред, наносимый экономике, хотя ему и не всегда удавалось продемонстрировать сочувствие населению.

«Самая страшная денежная катастрофа — гиперинфляция, — утверждал он спустя много лет. — Она приходит, когда общество, полностью утратив доверие к национальным деньгам, начинает быстро от них избавляться, покупая всё, что только можно».

<…>

Когда экономику поразила гиперинфляция и люди начали думать о том, как бы быстрее избавиться от рублей, Чубайс предложил альтернативный способ хранения денег: ваучеры и ваучерные инвестиционные фонды. Ваучерные фонды вскоре превратились в структуры, предлагавшие быстрое обогащение, и к 1994 году на их основе появились популярные, но разорительные финансовые пирамиды. Коль скоро ваучер был законным финансовым инструментом и каждый гражданин страны получал его от государства словно подарок, люди легко поверили в законность других инвестиционных бумаг и в возможность удовлетворить с их помощью стремление к быстрому обогащению в период безудержной инфляции. Гайдар с самого начала боялся, что ваучеры приведут к колоссальной спекуляции, вроде биржевой. Он был абсолютно прав. Ваучерные фонды вскоре стали играть на желании людей получить легкие деньги: они включали в свои названия слова «алмазы» и «нефть» и предлагали ежегодные дивиденды свыше 500 процентов.

Ваучер открыл дверь, за которой находилась волшебная страна неконтролируемых ценных бумаг, суррогатных денег и финансовых махинаций, — идеальная иллюстрация того, что происходит, когда рынок существует без правил. Населению, которое в течение семидесяти лет выслушивало лекции о пороках капитализма, неожиданно сказали: «Обогащайтесь!» Им не просто предложили — их уговаривали стать богатыми. Уговаривали с помощью рекламы в газетах и по телевидению. Целая армия доброжелателей была готова помочь им осуществить мечты. Торговцы ваучерами стали брокерами, биржевыми дельцами, в некоторых случаях — ворами. Евгений Мысловский, работавший прокурором с советских времен и позже расследовавший многие сомнительные финансовые схемы начала 1990-х, описал типичную махинацию одного из ваучерных фондов, «Астрона». С декабря 1992 по март 1993 года его директор собрал тысячу ваучеров, принадлежавших 254 вкладчикам. Затем он продал их за пять миллионов рублей, из которых один миллион потратил на себя, а оставшиеся деньги выплатил в виде дивидендов, чтобы привлечь новых вкладчиков. Он ни во что не вкладывал деньги, это было мошенничество в чистом виде.

Психологически россияне не были готовы сопротивляться новому соблазну богатства. Они практически ничего не знали о настоящих деньгах и инвестициях; многие ни разу не видели чека, выписанного частным лицом, или сертификата акции. Александр Ослон, один из ведущих организаторов опросов общественного мнения, говорил, что первые постсоветские годы оставили ощущение, которое бывает у человека, вышедшего из тюрьмы. Когда заключенный впервые выходит на волю, его поражают ослепительный свет, чистый воздух, эйфория от ощущения свободы и он чувствует себя слабым и наивным в незнакомом новом мире. Что-то похожее случилось и с россиянами. «Они освободились от цензуры, они освободились от давления властей, монотонной экономической жизни, — объяснял Ослон. — Их инициативы и их желания, которые все время подавлялись, вырвались на волю». Но они не знали, как этим воспользоваться.

Финансовые отчеты показывают, что ABBA потратил 6,1 миллиарда рублей, или около 3,1 миллиона долларов, на приобретение одной трети крупнейшего автомобильного завода России — поразительно низкая цена за такой крупный промышленный объект.

«Тогда появились элементы нового языка, — вспоминал Ослон. — Такие слова и выражения, как „бизнес“, „с ограниченной ответственностью“, „акционерная компания“, „фондовый рынок“, „обменный курс доллара“». За новым языком последовали притягательные и совершенно нереалистичные представления о том, как должна функционировать рыночная экономика. «В начале этого периода существовало сказочное представление о капитализме как о „поле чудес“», — рассказывал мне Ослон. Он вспоминал, как миллионы людей были очарованы рекламным роликом одного из инвестиционных фондов, в котором отец и сын удили рыбу и сын говорил: «Папа, мы здесь сидим, а денежки идут!» Такая вера в чудо, в простое исполнение желаний служила плодородной почвой для махинаций — достаточно было иметь столь же буйную фантазию, как у Березовского.

Плодом умственных усилий Березовского стал «Автомобильный всероссийский альянс», или, сокращенно, ABBA. Создание альянса было хитроумным планом, использовавшим как беспокойство населения по поводу сильной инфляции, так и желание миллионов людей иметь собственную машину. Березовский был генеральным директором альянса, а на обратной стороне красивых сертификатов, которые он продавал населению, стояла подпись Каданникова, директора огромного автомобильного завода АвтоВАЗ в Тольятти, ставшего председателем ABBA.

Через день после голосования, 13 декабря 1993 года, в результате которого Ельцин добился поддержки новой российской конституции и избрания парламента, в просторном выставочном центре на Манежной площади началась продажа ценных бумаг. Сертификаты были напечатаны в Швейцарии на бумаге, пригодной для изготовления любой национальной валюты со специальной защитой от подделки. На каждом был портрет известного дореволюционного русского промышленника, например Саввы Мамонтова, покровителя искусства и литературы, владельца чугуноплавильных заводов и главного акционера общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Сертификаты были доставлены в Москву из Цюриха самолетом в тяжелых деревянных ящиках и хранились под усиленной охраной.

На лицевой стороне сертификата было четко написано: «Одна акция». Его номинальная цена составляла десять тысяч рублей, и каждый сертификат имел внизу восемь перфорированных купонов с надписью: «Чек для получения дивидендов». Березовский обещал, что первые дивиденды будут выплачены в 1995 году, хотя новый автозавод вступит в строй только через несколько лет.

Однако на обратной стороне сертификата имелось разъяснение, позволявшее понять, что не все обстоит так, как кажется. Сертификат был не акцией в юридическом или традиционном смысле. Скорее это был новый вид ценной бумаги, гибрид, получивший название «сертификат на предъявителя». Сертификат на предъявителя давал своему владельцу единственное право: обменять его на одну настоящую акцию ABBA. Однако обменять сертификат на предъявителя было очень тяжело, и все невостребованные акции (то есть большую их часть) контролировал сам ABBA. Другими словами, ABBA продавал бумаги, на лицевой стороне которых было написано «Одна акция», а на оборотной — что это вовсе не акция. Владелец сертификата не имел права голоса. На деле всем распоряжались учредители ABBA — ряд компаний и банков, близких к Березовскому и Каданникову.

Березовский использовал особую уловку, чтобы удержать людей от обмена сертификатов. С большой помпой ABBA пообещала разыграть сто тысяч автомобилей и большие скидки на их приобретение в лотерее для владельцев сертификатов. Березовский лично объявил, что первый розыгрыш лотереи состоится 18 февраля 1994 года. Будут разыгрываться шесть с половиной тысяч автомобилей, каждый десятый из них будет бесплатным, а остальные можно будет приобрести с 25- и 50 %-ной скидкой. Но по правилам лотереи участвовать в ней могли только те, кто не обменял свои сертификаты. В итоге розыгрыши бесплатных автомобилей проводились всего три раза. Уловка сработала: большинство владельцев сертификатов не обменяли их, а спрятали в ящики своих комодов. Это устраивало Березовского, потому что у него оставались и деньги, и контроль над ABBA.

Была еще одна уловка. На ценных бумагах ABBA не указывались фамилии их владельцев, как этого требовал закон в отношении настоящих акций. Это облегчало уличную торговлю ценными бумагами, как и приватизационными ваучерами. Это делало невозможным составление списка тех, кто приобрел их, потому что фамилии отсутствовали, а следовательно, крайне затрудняло выплату обещанных дивидендов.

Публичные заявления Березовского были крайне амбициозными. Проект создания «народного автомобиля», говорил он, предусматривает строительство нового завода в Тольятти, который будет выпускать 300 тысяч автомобилей в год. Стоимость проекта должна была составлять от полутора до трех миллиардов долларов, хотя первоначально Березовский надеялся получить 300 миллионов долларов от продажи сертификатов ABBA, а остальное — от иностранного инвестора, который вот-вот должен был объявиться. Каданников часто и весомо говорил о возможности создания совместного предприятия с компанией General Motors. Команда специалистов в области промышленности, работавшая в ABBA, подготовила десятки различных сценариев строительства завода и посетила поставщиков автомобильных деталей по всей России. Златкис рассказывала, что Березовский «хотел стать вторым Фордом», столпом российского автомобилестроения. «Это была его любимая тема разговора. Я уверена, что он собирался построить завод». В конце декабря 1993 года президент Ельцин подписал указ, предоставивший «Автомобильному всероссийскому альянсу» значительные налоговые скидки на следующие три года.

Но Березовский не ограничивался одними публичными заявлениями о «народном автомобиле». Уже в 1994 году он планировал купить вместе с Каданниковым значительную часть АвтоВАЗа, а возможно, и весь завод, подлежавший приватизации. Березовский прекрасно понимал, что АвтоВАЗ, жемчужина российской промышленности, в процессе приватизации будет продан за бесценок. Поэтому они с Каданниковым разработали план, позволявший получить необходимые деньги у населения и купить на них акции АвтоВАЗа.

Юлий Дубов, автор книги «Большая пайка», писал, что план приобретения завода нужно было держать в тайне, чтобы «люди на заводе не поняли» их истинных намерений «и чтобы бедные граждане России, которым предстояло стать основным источником финансирования операции, направились к пунктам сбора денег».

В книге Дубова содержатся удивительно точные подробности махинации с сертификатами ABBA, подтвержденные другими фактами. Березовский намеренно создал ценные бумаги, которые можно было продавать в неограниченных количествах в обход закона, требовавшего, чтобы акции были именными. «Мы не будем продавать акции, мы будем продавать ценные бумаги, — говорит герой книги Дубова, прообразом которого послужил Березовский. — Вы это поняли? В законе ничего не сказано о таких бумагах!» Когда операция закончится, «единственными владельцами акций будем мы и только мы, — добавил он. — Мы будем принимать все решения. А все остальные тем временем будут сидеть со своей оберточной бумагой. Будет еще лучше, если они оставят эти бумаги себе насовсем!»

В Министерстве финансов за регистрацию новых ценных бумаг отвечала Златкис. Березовский добивался от нее разрешения на продажу сертификатов ABBA. Златкис знала, что эти новые ценные бумаги не подпадают под действующий закон. «Юристы, знавшие про выпуск ценных бумаг, сказали, что все законно, — рассказывала мне Златкис. — Все соответствовало действовавшему в то время российскому законодательству». В законе новый вид ценных бумаг, получивший название «сертификат на предъявителя», даже не упоминался. Березовский воспользовался этим пробелом.

Затем он переманил в ABBA двух заместителей Златкис и сделал заманчивое предложение ей самой. По словам Златкис, ее зарплата в то время соответствовала тридцати долларам в месяц. Березовский предложил ей должность с окладом 15 тысяч долларов в месяц. «Я не могла представить себе, что такие оклады существуют, — рассказывала она мне. — Если бы я верила во все это, во все эти проекты, я приняла бы предложение. Я долгое время колебалась». Но потом, как сказала мне Златкис, она отклонила предложение Березовского, потому что считала, что финансовый план нереален. Они никогда не соберут той суммы, о которой мечтал Березовский.

Сначала план Березовского казался замечательным. У здания Манежа, рядом с Кремлем, за сертификатами ABBA выстраивались длинные очереди. В качестве оплаты принимались и ваучеры. «Поехали!» — призывала телевизионная реклама ABBA. Сертификат ABBA быстро стал одной из самых ликвидных ценных бумаг на московских товарных биржах. Между декабрем 1993 и серединой 1994 года эта затея принесла около 50 миллионов долларов. Два миллиона шестьсот тысяч человек отдали свои деньги и ваучеры за листки бумаги, на которых не было даже их фамилий.

<…>

Согласно финансовым данным, опубликованным позже, доход ABBA от продажи сертификатов составил в 1994 году 25,3 миллиарда рублей, или около 15 миллионов долларов. Каданников и Березовский позже говорили, что всего было собрано 50 миллионов долларов, но эта сумма, по-видимому, включает в себя процентный доход и доходы от реинвестиций. ABBA немедленно использовал собранные деньги для спекуляции приватизационными ваучерами, высокодоходными сертификатами банков и другими ценными бумагами, удваивая и утраивая свои доходы. Легкие деньги доставались легко.

ABBA продавал бумаги, на лицевой стороне которых было написано «Одна акция», а на оборотной — что это вовсе не акция.

Хотя в 1994 году население, возможно, и верило в появление «народного автомобиля», Березовский вложил деньги в нечто другое: он приобрел пакет акций завода АвтоВАЗ. Финансовые отчеты показывают, что ABBA потратил 6,1 миллиарда рублей, или около 3,1 миллиона долларов, на приобретение одной трети крупнейшего автомобильного завода России — поразительно низкая цена за такой крупный промышленный объект. Березовский добился этого двумя разными способами. Сначала ABBA использовал для приобретения акций завода ваучеры, затем стал победителем инвестиционного тендера на покупку АвтоВАЗа, состоявшегося 8 августа 1994 года. Тендер представлял собой конкурс, победитель которого должен был сделать значительные вложения в будущее предприятия, но, как сказал мне позже один чиновник, ABBA был единственным претендентом. Затем АвтоВАЗ выпустил новые акции, и еще один пакет достался ABBA. После всего этого ABBA принадлежало 34 процента завода. 23 июля, всего через семь месяцев после того, как в Манеже началась продажа сертификатов ABBA, Березовский стал одним из одиннадцати членов совета директоров АвтоВАЗа. Сделать это ему помогли деньги, взятые у народа. План был идеальный: он собрал деньги у населения и использовал их для того, чтобы на пару с Каданниковым сделать завод своей частной собственностью. По словам Юрия Зекцера, позже ставшего генеральным директором ABBA, в самой компании к концу лета 1994 года ясно понимали, что схема Березовского не позволила собрать деньги, необходимые для строительства автомобильного завода. Более того, переговоры с компанией General Motors приостановились из-за политических рисков, связанных с капиталовложениями в Россию. (Вдобавок ко всему появились признаки надвигавшейся войны в Чечне, а в октябре Россию охватила однодневная валютная паника.) В интервью, опубликованном 2 ноября 1994 года, Каданников намекнул на возникшие трудности, сказав, что компания General Motors предложила крошечный проект, предусматривающий производство всего двадцати тысяч автомобилей в год, который «не устраивает нас». Однако он заверил людей, что «предполагаемое отсутствие иностранного партнера не помешает реализации проекта ABBA».

Каданников не сказал лишь того, что еще несколько месяцев назад они истратили народные деньги на покупку акций АвтоВАЗа и что в ближайшее время появление «народного автомобиля» не предвидится. В середине января 1995 года Каданников публично признал задержку в реализации проекта и необходимость уменьшения его масштабов; в середине февраля он сказал, что начать строительство завода невозможно и что ABBA собрал всего 50 миллионов долларов вместо запланированных 300 миллионов. Последнее признание о том, что проект неосуществим, было опубликовано в мае в газетном сообщении о ежегодном собрании акционеров ABBA, состоявшемся 7 апреля 1995 года. В сообщении говорилось о «негативных тенденциях в экономике и социальной сфере в середине 1994 года» и о «неблагоприятном инвестиционном климате».

Народный автомобиль остался народной мечтой. Но своих денег народ, конечно же, не получил. Схема Березовского была задумана таким образом, что ни у него, ни у покупателей его сертификатов не было списка держателей ценных бумаг. В этом и заключалась его идея: нет списка — нет компенсаций, нет проблем. Сертификаты ничего не стоили, если их держателям не удалось обменять их на настоящие акции ABBA. На годовом собрании в 1995 году, как и на каждом последующем собрании, было решено не выплачивать дивиденды. В течение следующих шести лет ABBA ни разу не выплатил дивиденды, несмотря на наличие миллионов маленьких купонов на проданных сертификатах. Дивиденды были такой же иллюзией, как и «народный автомобиль». Что касается обещанной лотереи, в которой должны были разыграть 100 тысяч машин, то состоялось всего три тиража, в которых было разыграно 14 тысяч машин.

Обещания, которые ABBA дал людям, вложившим в него свои деньги, нарушались неоднократно. В выигрыше оказались Березовский и Каданников. В 1996 году, когда его спросили, что произошло с народными деньгами и с ABBA, Березовский ответил: «Он выполнил все свои обязательства. Мы собрали около 50 миллионов долларов и заставили эти деньги работать, по крайней мере они не пропали… Нам удалось сохранить эти деньги, мы не потратили их на собственные нужды, на развлечения и удовольствия». Вместо этого они потратили их на покупку собственного завода.

Сага об «Автомобильном всероссийском альянсе» дает представление о годах легких денег, но это далеко не всё. Легкие деньги вырывали из рук бюрократов, находили на зарождавшихся товарных биржах, их делали бойкие молодые люди в уличных обменных пунктах. Легкие деньги были эпохой, культурой, событием, а для людей смелых и сообразительных — поворотным моментом в их жизни.

<…>

Перевод с английского Сергея Шульженко

Фотография на обложке: Автомобили на площадке готовой продукции Волжского автомобильного завода, 1998 год
Дмитрий Лебедев / Коммерсантъ