— Владимир Сергеевич, вы же не очень жалуете журналистов. Ведь это второе интервью в вашей жизни. Следовательно, накипело?

— Третье. Впервые я публично разговаривал с Андреем Константиновым в 1998 году. Также была напечатана беседа в «Тайм». Что касается жалованья, то сразу пример: журналист «Тайм» спрашивает меня: «Вы знаете Владимира Путина?» Я отвечаю: «Конечно, знаю. Он же президент России. Кто его не знает?» После появляется «жирно подчеркнутая» мысль: «Кумарин лично знает Путина». Не надо быть мудрецом, чтобы понимать принципы работы СМИ, которыми они завлекают читателя. Но все равно раздражает.

— Сегодня вы захотели открыто ответить на последнюю публикацию с упоминанием вашего имени на сайте «Компромат.ру» в статье «Силовики против Валентины Матвиенко».

— «Компромат.ру» — никакое не СМИ, а интернет-сайт, зарегистрированный где-то за океаном. И бороться с ним в формате исков бессмысленно, хотя его хозяина Сергея Горшкова можно разыскать в столице по телефону. При желании — за несколько минут.

О других интернет-помойках, наподобие «Ленправды» и так далее, и говорить нечего. Так что непонятно, кому отвечать. Заметьте, я не имею в виду оправдываться. XXI век создал информационную матрицу. Причем она сконструирована находчивыми ребятами и востребована. В том числе бизнес- и политической элитой. С одной стороны, все возмущаются и плюются. С другой — рабочий день многих начинается с просмотра «Компромата». Вот такая борьба и единство противоречий. Также в один день с этими выбросами появилась статья и в «Коммерсанте», и на сайте национал-большевиков. Нацболы пишут о том, что я создал «черный эскадрон», чтобы бороться с несогласными, а иные шепчутся, что несогласные прибыли на марш на автобусах с логотипом «ПТК». Как к этому относиться? Можно, конечно, по принципу: значит, так надо, так легче жить…

— А что касается конкретно статьи?

— Чтобы не загружать анализом, а проанализировать можно за пару минут, отвечу, что вся информация, изложенная там, — это полуизящная подтасовка фактов, которые добыли исполнители темы. Начнем с самого жареного для медиасообщества: информацию о часах Константинова раздобыли с прослушивания моего телефона. Я действительно подарил ему часы на день рождения. Андрей узнал, сколько они стоят, и перезвонил мне. Говорит: «Володя, я не могу принять их…» Я ответил: «Не можешь — продай и деньги отдай в детский дом». Об этом практически никто не знал. Отсюда вопрос: ну что это за пошлое поведение некоторых оперативных сотрудников?! Ведь на сводке текста прослушивания любых телефонных переговоров стоит гриф «Совершенно секретно». Тогда можно развернуть и по-другому: «Кто-то разгласил служебную тайну… хотя если гриф „совершенно“, то это государственная…» К тому же выдергивают фразы из контекста. Выкидывали бы во всемирную паутину весь разговор. В одних одновременных статьях пишется, что губернатор не имеет к конфликту на дамбе никакого отношения. Другие публикуют «информацию» о том, что я вступил в сговор с сыном Матвиенко по этой теме. Я действительно случайно встретил в эти дни Сергея Матвиенко. Но говорили мы о вещах лично для меня наиболее значимых, и он профессионально вел разговор. Разумеется, ни о каком «Моби Дике» и не вспоминали. Любопытно заметить, что в статьях ссылаются на слова Путина. Он действительно 6 июня сказал, что президентом может быть успешный губернатор, и согласно текстам в интернете именно после этого Константинов и поссорился с губернатором. Но встреча представителей СМИ проходила ранее, 24 мая. Получается, Константинов знал? Может, конечно, он пишет речи для Путина.

— Может, прослушивало не государство, а конкуренты?

— Да бросьте вы… Что касается дочери, то у нее фамилия Кумарина, а не Хаберлах. Хаберлах как раз у моей жены. Я еще шутил с вами, что за жену можно и по-иному предъявить. Более о своей семье и говорить не хочу — я не герой глянцевых изданий. И вообще… у ребят нет края. Не надо трогать детей. Или пытаются ударить побольнее? Я внимательно отслеживаю информацию. В свое время дергали в публикациях дочь Сергея Миронова, сына Валентины Матвиенко. Или фантазии не хватает, или это неприкрытый циничный вызов. Знаете, рано или поздно и у них хлопоты могут начаться.

— У читателя может возникнуть язвительный вопрос: вы всем дорогие часы дарите?

— Не всем. Но рука у меня одна, а часов мне дарят много. Вот я их и раздариваю. Также раздариваю дорогие ручки, зажигалки с бриллиантами. Я так хочу. Что же касается указанного в статье «Брегета», то это была иная марка. «Брегет» я бы оставил себе.

— В «Компромате» указано, что книга «Свой — чужой» написана Константиновым для того, чтобы обелить вас и авторитетных лидеров заодно.

— Но это глупость! Во-первых, любой автор внимательно смотрит на мир вокруг и затем компилирует эмоции, события, а во-вторых, надо просто посмотреть фильм. Я как-то пошутил с Андреем, задав вопрос: «Чем отличается жизнь от члена? Жизнь — жестче». Эта фраза вошла в книгу и сериал. О чем это говорит? О том, что я свой? Или чужой? Кстати, в тот момент, когда я услышал эту фразу с экрана, я позвонил Константинову и спросил: «Где гонорар?» Может, эту информацию тоже с прослушивания взяли?

— Так кто заказчик последнего выброса компромата?

— Тут интрига отсутствует. Сначала меня привязали к конфликту на дамбе как дольщика Владимира Когана со всеми нужными им вытекающими последствиями и выводами. Это сделала финская сторона. Потом оппоненты «Моби Дика» ответили на это мной же, увязав меня с силовиками и АЖУРом. Но, трогая меня, они не подумали, что задевают и серьезные государственные силы, а им это настроение не улучшает. А я ни черта не польщен. Они пытаются привлечь внимание властей к конфликту не путем диалогов на официальных уровнях, а желтыми скандалами. А то, что из меня делают пугало, то это не ново.

— То есть вы превратились в явление, за которым уже нет человека, а есть некая мафиозная ассоциация?

— Наверное. Мне как-то не с руки об этом размышлять. Утомляет, так как не влияю на процесс. Можно придумать, что я торгую людскими органами, например. Каждый верит в меру своей умственной компетенции, жизненного опыта.

— Вы пытались когда-нибудь с этим бороться?

— Конечно. Когда глупости говорит публично серьезный человек, то я привлекаю юристов. Если помните, то я судился с бывшим начальником ГУВД Пониделко и выиграл спор. В Европе у меня был опыт. Как-то в Санкт-Петербург приезжал известный немецкий журналист Юрган Рот. Он обошел многих, в том числе, как мне известно, был и в АЖУРе. Он бесцеремонно собирал компромат на Путина. Со мной хотел встретиться — я отказал. Этот Рот не преуспел. Но книжку выпустил, где понаписал много нескладной чепухи в стиле «мафия — Путин — КГБ». Я потратил около 100 тысяч евро на лучших европейских юристов, чтобы привлечь его по суду. Результат был обратный. В европейских газетах широко разрекламировали мое начинание, и тираж его книжонки возрос. Я плюнул и бросил. У меня такое впечатление, что это нужно было только мне.

— Я знаю, что вас допрашивала немецкая прокуратура в связи с его журналистским расследованием.

— Допрашивала меня наша городская прокуратура по отдельному поручению немецкой в рамках взаимопомощи и так далее. Картина была маслом. Меня вызвали на Исаакиевскую площадь, и питерский следователь в присутствии немца начал задавать вопросы. Я не знал, смеяться мне или возмущаться. Вопросы были такие: «Правда ли, что ваша кличка Вова?» Я чуть подумал и ответил: «Да. Так меня мама назвала». Дальше — больше: «Правда ли, что вы являетесь лидером тамбовского преступного сообщества?» Я спросил, есть ли у него с собой наручники. Он ответил, что нет. Тогда я помог ему и ответил отрицательно. А то признал бы лидерство, а как они меня бы немедленно заковали? Неловко бы получилось. Апофеозом был вопрос о Владимире Путине. Я сказал, что на этот вопрос я буду отвечать только при Шредере, тогда он был канцлером Германии. В конце концов стало так неприятно, что я сказал прокурорским: «Послушайте, вам не стыдно, мы же не в Берлине находимся?!» Так что какое журналистское расследование, такие и вопросы.

— А как хотели привязать вас к Путину?

— Это давняя история. В интернете все найдете в том же «Компромате», и обострения происходили как раз во время предвыборных президентских кампаний. А история банальная: Владимир Путин в бытность заместителем мэра по внешнеэкономической деятельности подписывал все документы по созданию совместных предприятий, которых были сотни. В том числе он подписал одно из многих, которое потом перешло к нам. Кого в нем только не было. В том числе и министр финансов Лихтенштейна, который позже отсидел пару месяцев за то, что через его офшоры прогоняли колумбийские деньги. Сейчас все фигуранты этого дела оправданы. Но кому-то очень хочется видеть цепочку Путин — Кумарин — Колумбия. Бред, но подчас people хавает.

— Какой у вас на сегодня официальный статус?

— Пенсионер.

— Не скучно?

— Не даете скучать. Вы знаете, а у меня недавно был инфаркт…

Кстати, о дорогих часах: если проанализировать все статьи с упоминанием моего имени в «ТС» и сопоставить эту информацию с часами Константинова, то вывод о том, что я целуюсь в десны с АЖУРом, может показаться преждевременным. Или кто-то, может, считает меня мазохистом, который платит за то, чтобы его же и поливали в прессе? Кстати, «ТС» и сделал из меня пугало. Теперь ко мне обращаются в письмах через АЖУР. Например, инженеры «Адмиралтейских верфей» обратились с открытым письмом ко мне через ваше издание, а потом они были за это уволены. Я же предлагал вам тогда наладить бизнес: если кого-либо необходимо уволить, то под его именем обращаемся ко мне через прессу. И его увольняет руководство. Вы не захотели.

Правда, отчасти некий образ чудовища помогает. Недавно одной верующей женщине подкинули ребенка. Она отдала его в милицию. Ее духовник посоветовал ребенка усыновить. Так вот в милиции она через три дня следов ребенка не нашла. Я тогда позвонил в приют, представился и сказал, что хочу покрестить его. Вы знаете, быстро отыскали и отдали этой женщине.

— На преступность влияете при таком восприятии миром?

В конце концов стало так неприятно, что я сказал прокурорским: «Послушайте, вам не стыдно, мы же не в Берлине находимся?!» Так что какое журналистское расследование, такие и вопросы.

— Бывает. Сейчас можно об этом говорить. Ко мне обратился парень и сообщил, что ему заказали Игоря Минакова. Мы с Минаковым ходим в одну церковь. Я ему позвонил и дал послушать кассету, которую этот киллер записал в разговоре с заказчиком. Из пленки отчетливо было понятно, что заказчик объясняет: мол, каждую неделю он обедает с Минаковым, где и предлагает его расстрелять, притом нахально (это дословно). Все по классике голливудского сюжета. Минаков вспотел. Я, наверное, неудачно пошутил: предложил два варианта. Первый: во время обеда стрелок попадает не в Минакова. Игорь Адольфович замахал руками в знак протеста. Тогда я предложил вариант номер два — звонить в «02». Он так и сделал. Правда, они пошли по схеме снайпера. А чтобы не портить «мерседес» Минакова, Игоря пересадили в «Ниву». Злые языки говорят, что Минаков — человек прижимистый и рассматривал покушение на себя на самокате, чтобы «Ниву» не портить. Чуть все не завалил. На «Ленфильме» загримировали под жертву. Потом «снайпер» пришел к заказчику, который таким образом хотел прибрать себе завод на проспекте Карла Маркса, который Ахундов назвал своим именем. Ассоциации с рейдерством нет? Потом вы знаете, история шумная была, — Ахундова арестовали. Почему киллер пришел ко мне? Не знаю. Так вышло. Тоже можно сказать, что он был тамбовский…

— Чем вы сейчас живете?

— Благотворительностью.

— Благодарно?

— От «спасибо» шея не ломится.

— Часто обращаются?

— Часто. И часто некоторые пытаются это извратить или обратить в свою пользу. Так, лет пять назад под программой ЮНЕСКО просили помочь девочке, у которой не было руки, как и у меня. Я об этом узнал от журналиста Ольги Драмарецкой из «Часа Пик». Необходима была небольшая сумма — 3 тысячи долларов. Я, конечно, дал. Девочку я в глаза не видел. Девочка потом написала мне очень теплое письмо. Позже я читаю в журнале № 1 Университета профсоюзов, с ее фото на обложке, как она учится в этом учебном заведении, как ей помогают. Про меня ни слова. Наверняка ей был вопрос, кто ей помог вначале. Это естественно для подобного интервью. И наверняка она говорила обо мне. Но это посчитали лишним. Очевидно, чтобы тень не падала на элитное заведение. Хотя как-то я случайно узнал, что с Запесоцким окончил один вуз — ЛИТМО. Его в интервью в журнале «Интербизнес» спросили, боится ли он рэкетиров, организовав модную и платную высшую школу. Он ответил: «Конечно, нет! Ведь я с Кумариным вместе учился!» Вот так! Когда выгодно — я появляюсь. Когда нет — меня вычеркивают. Как я к этому должен относиться?

— Неудачный пример. Отношение к церкви серьезное?

— Не обсуждается. Сейчас модно посещать храмы, особенно после того как это начал делать президент. Я начал помогать церкви еще до моды. И не вхожу в число так называемых «подсвечников», которым в церкви надо засветиться. Искренне считаю, что православие — стержень России. Конечно, я построил церковь в своем родном селе, где похоронены родители. В ней читают литургию в прошлом звучании, как ее сотни лет назад слушали предки, которые Россию сделали сильной. Возможно, кто-нибудь из детей, слушающих эти литургии, пропитываясь этим духом, впоследствии станет сильным человеком. Только не надо торопить события. Церковь уничтожали весь ХХ век, и только в последние годы она, как росток сквозь асфальт, начала подниматься. Я считаю, что в этом есть и моя заслуга. Для Казанского собора отлил колокол. Имею благословение подниматься и звонить в него.

— То есть когда петербуржцы думают, по ком звонит колокол, то это благодаря вам?

— Мне достаточно, что они слышат. Я помогаю Новодевичьему монастырю, Святогорскому монастырю, церкви Святой Евгении в Коломягах. Количество икон, которые выкупил и отдал в церковь, и не вспомню. На мои средства была сделана лазерная подсветка в центре Петербурга, которая проецирует 15 крестов в небе, в том числе над Казанским собором, Исаакиевским собором, Смольным собором… Меня за это лично благословил патриарх Алексий. В самом старом в России монастыре — на Старой Ладоге — я построил большую и малую колокольни.

— Каков уровень вложений?

— Только подсветка что-то около 200 тысяч долларов. Но жизнь не ограничивается церковью. Я стараюсь поддерживать как спорт, так и ветеранов. Дружу со многими. Провожу турниры по борьбе и чемпионат России на приз Поддубного — вложил уже около 350 тысяч долларов, сделал памятник хоккеисту Боброву на его родине в Тамбовской области, помогаю «Турниру четырех» по дзюдо, каждый год учреждаю премии за призовые места в турнире по борьбе в честь 6-й роты. Кстати, в этом турнире участвуют и чеченские спортсмены. Помогаю турниру имени Рощина по классической борьбе. Спонсирую ежегодный турнир по пляжному волейболу в Тамбовской области. Можно долго еще перечислять…

— Не попрекают их за вас?

— Нет, но бывают исключения. Я помогаю экипажу атомной подводной лодки «Тамбов», и иногда мне звонят высшие офицеры флота. Они привыкли говорить по военному: «Есть», «Так точно»… Так вот у некоторых сотрудников хватает «ума» изворачивать эти разговоры, которые они и подслушивают, и писать доносы, что, мол, раз адмирал Кумарину говорит «Есть», то Кумарин им и командует.

— Нелепо. Некоторые ухмыльнутся. Дескать, замаливаете грехи…

— Их дело. Тем самым они себя выдадут. Так как если бы у них были деньги, они бы ни с кем не поделились. Вот в чем ухмылка. Мы все жили в эпоху перемен. Много чего было, и прошлое не изменишь. Но мне не стыдно за поступки. Сегодня я поступил бы по-иному. Но мне не стыдно. Я считаю себя сильным человеком, а сильных не очень любят, как не любят сильные страны. А если вам встретится герой, который расскажет, что с конца восьмидесятых до конца девяностых он был непогрешим, то я — звоните мне ночью — встану и приеду на подобное посмотреть. И пусть он бросает в меня камень. Есть выражение: «Страх божий — приход мудрости». Уверен, что взрослый человек меня поймет.

Год назад мне исполнилось 50 лет. Гости были со всей России. Я пригласил очень многих. И никто мне не отказал. И никто не побоялся себя скомпрометировать.

— В кино будете продолжать сниматься? Довольны ролью Людовика XIV в фильме Александра Невзорова?

— Обязательно. Некоторым назло. О гонорарах распространяться не стану.

— Вы обещали рассказать о Литвиненко.

— С Литвиненко я встречался один раз около полутора лет назад. Он приехал в Питер. Мы обедали в «Золотой стране». Представлял он интересы Бадри Патаркацишвили и Бориса Березовского. Литвиненко активно интересовался состоянием дел на «40-м канале». Мне показался разумным.

А вспомнил и открыто рассказал о нем я умышленно. Хочу дать рекомендации пиар-технологам: засиделся я что-то на дамбе. Пора их конвульсии поднимать на международный уровень. Поэтому берите мой комментарий по поводу встречи с Литвиненко и начинайте крутить. Масса интересных поворотов может нарисоваться, начиная от примитивного: «Ах, вот кто отравил Литвиненко!» Опять же людям развлечение.

— Нельзя уйти от вопроса по поводу рейдерства, тем более что «ТС» постоянно упоминает вас как фигуру, прямо причастную к этой форме передела собственности в Санкт-Петербурге.

— Каждый день по телевизору и в газетах пишут, как где-то захватывают не только предприятия, но и целые отрасли. Но опять отыгрываются на так называемых тамбовских. Мол, они захватили магазин под названием «Уголок». Но есть другой магазин — Невский, 11, который также захватили, и директора вызвал на допрос высокопоставленный милиционер и рекомендовал написать заявление, что магазин захватил Кумарин. Впоследствии выяснилось, что помещение на Невском, 11 захватил как раз друг этого чиновника. А он ныне, кстати, в группе при Генеральной прокуратуре по рейдерству. Наиболее яркий пример был в лесопромышленном комплексе. Целая отрасль каждый день переходила из одних рук в другие. И ничего. Это было не рейдерство.

— Мне известно, что губернатор города негативно относится к вашей фигуре.

— К сожалению, у меня нет возможности объяснить Валентине Ивановне, где правда, а где ложь.

— Самый прогнозируемый вопрос: так что такое тамбовское ОПС?

— Вопрос не столько прогнозируемый, сколько заштампованный. Не знаю. Земляков своих знаю. Дружу с ними. Помогаю им. Путешествую с ними. И вот что: как только увидите человека, который угрожает «тамбовскими» или себя причисляет ко мне, немедленно мне, Евгений, звоните. Я на него с удовольствием посмотрю. Вы меня в «ТС» не жалуете, и то пишут, что АЖУР «тамбовский». А теперь, Евгений, после этого интервью, вас уверенно причислят к членам моей семьи.

— Смешно…

— Смешно — это когда я в Москве встречаюсь с Игорем Крутым, который конфликтует с руководителем «Первого канала» Эрнстом, а потом генерал МВД спрашивает у меня, правда ли, что Крутой «заказал» мне Эрнста.

— Раскроем интригу: 100 тысяч долларов за возвращение похищенных детей обещали лично вы…

— Да, я. И хочу напоследок предложить похитителям двух детей следующее: отдайте детей! История затянулась. Обращаюсь к ним открыто: «красавцы», если вы добровольно отпустите детей, то по закону снимете с себя ответственность за похищение. Если же что-то с детьми произойдет, то вас найдут. Рано или поздно. И я помогу. Какие могут быть здесь шутки!

— Так какие планы дальше?

— Уже есть предпроект колокольни Бенуа в Новодевичьем монастыре на Московском проспекте, 100, высотой 57 метров. В свое время я дал архитектору Герасимову 15 тысяч долларов на предпроектную подготовку. И с удивлением получил помимо документации 4 тысячи долларов сдачи. Не зря говорят, что церкви строятся всем миром.

Фотография на обложке: Владимир Барсуков (Кумарин). Санкт-Петербург, 1999 / Интерпресс, ТАСС