Повод к войне

Что такое война? Это вооруженный конфликт между племенами, между государствами, между различными политическими, религиозными или социальными группами. Этот вооруженный конфликт, особенно если речь идет о межгосударственных конфликтах, проходит в форме столкновения вооруженных сил, то есть армии и военно-морского флота, бывает, авиации в современную эпоху и так далее. Если говорить об относительно современном периоде, о новом времени, да и не только новом, то, наверное, наиболее употребительным является определение, возможно, самого знаменитого военного теоретика в мире, Клаузевица: «Война — это продолжение политики иными насильственными средствами».

Добавлю, что войны бывают не только внешними — войны бывают внутренними, гражданские войны. В некоторых случаях, скажем, гражданские войны уносят больше жизней, чем даже когда страна участвует в мировой войне. Классический пример — Соединенные Штаты Америки. В годы гражданской войны там погибло почти в полтора раза больше людей, чем в период Второй мировой. И по степени ожесточенности гражданские войны нередко превосходят войны с внешним противником.

Почему люди вообще воюют в принципе? Ну, есть разные объяснения. Одни считают, что человек — существо, вышедшее из животного мира. Человеку свойственна природная агрессивность, и вот эта агрессивность находит свое выражение в том числе и в войнах, и для этого находятся какие-то удобные объяснения. Те противоречия и те конфликты, которые можно решить без вооруженных столкновений, тем не менее, выливаются вот в такие вооруженные конфликты.

Есть теория Мальтуса о том, что войны, так же как болезни и голод, — это естественные регуляторы численности человечества. Земля просто не может прокормить такое количество людей. Есть теория, объясняющая войны избытком молодежи. Грубо говоря, в какой-то стране высокая рождаемость и не хватает просто мест для трудоустройства этой молодежи. Если в семье двое или чуть больше детей, то, условно говоря, они занимают места мамы и папы, а если детей вдвое, втрое, вчетверо больше? Отсюда повышенная агрессивность. В современную эпоху говорят об исламских странах, где это совершенно очевидно, и некоторые теоретики считают, что в связи с наметившимся снижением рождаемости в этих странах, возможно, так называемый исламский терроризм и связанные с этим явления сойдут на нет. Конечно, когда я говорю «исламский терроризм», я не отношу это ко всему мусульманскому миру, я говорю о каких-то определенных группах.

Есть и более экзотические теории, ну, скажем, связывающие войны и другие конфликты с активностью солнца. С точки зрения историка, истина, в общем, всегда конкретна, и мы видим, что те или иные войны в истории возникали по конкретным историческим причинам: войны за территории, войны за ресурсы, войны за золото. Экспедиции, скажем, в Америку; войны, например, за право торговать опиумом; колониальные войны — и много-много-много других конкретных обстоятельств, которые войны вызывали.

Религия, идеология в широком смысле слова — вот один из двигателей, одна из причин войн. Национализм — это тоже одна из таких совершенно очевидных причин возникновения конфликтов, так же как, кстати говоря, и некоторые квазинаучные теории о жизненном пространстве, о превосходстве одной расы над другой, о цивилизаторской миссии белого человека — можно привести много чего другого.

От войны армий к войне народов

Если говорить о воздействии войн на человечество и вовлеченности человечества в вооруженные конфликты, то начиная со Средних веков в значительной степени, да и позднее, в Новое время, войны были делом профессиональных армий или наемников — кондотьеров, скажем, в средневековой Италии, — которые нередко, правда, выходили из-под контроля своих нанимателей и сами становились хозяевами. Это по большому счету кончилось в эпоху Великой французской революции, когда появляется, собственно говоря, понятие воюющей нации и когда война становится всенародным делом. Европа до Наполеона и после Наполеона — это большая разница, несмотря на попытку реакции и возврата к донаполеоновским временам.

В XIX веке появляется такой феномен, чрезвычайно важный и опасный, как показало будущее, для жизни людей, как всеобщая воинская повинность, которая привела к созданию массовых армий и довольно быстро привела к тому, что вот эта эпоха армий, сражающихся друг с другом, уходит в прошлое. Сражаются нации. Войны постепенно приобретают все более масштабный характер. В конце XIX века появляется автоматическое оружие, первые пулеметы. Тогда же, на рубеже XIX–ХХ веков, появляется такое явление, как концентрационные лагеря. Это было в эпоху Англо-бурской войны. И одна из первых относительно современных войн — это Русско-японская война. Ну а самая, конечно, главная война ХХ столетия — это Первая мировая.

Я говорю о Первой мировой как о главной войне, потому что она предопределила и Вторую мировую. В известном смысле это было доигрывание того, что началось в Первую. Можно сказать, что вот этот период — с 1914 года по 1945-й — это одна большая европейская война.

Что интересно, когда мы говорим о Первой мировой войне? То, что все те, кто эту войну затевал, те, кто войну эту планировал или оказался в нее втянутым, все они ошибались. Никто из них не мог предвидеть ни характера войны, ни протяженности войны, ни последствий войны. Война представлялась быстротечной, несколько месяцев. Война представлялась, конечно же, успешной для тех стран, которые на это внутренне, потом и в реальности, соглашались. На практике победителей не оказалось.

В итоге, как мы знаем, победили страны Антанты, в значительной степени благодаря вмешательству в войну Соединенных Штатов в 1917 году. Но что они выиграли? Практически ничего. Колоссальные людские потери Франции или Великобритании были существенно больше, чем во Вторую мировую. Особенно тяжелый урон понесла Франция — свыше миллиона мужчин погибло во время этой войны, это немыслимые потери для Франции в ее истории. Разрушенная экономика тех районов страны, где велись войны. Франция вернула Эльзас-Лотарингию, отторгнутую в свое время Пруссией во время Франко-прусской войны, но попытки получить компенсацию за счет Германии оказались невозможны. Германия тоже была разрушена, и получился парадокс: чтобы получить что-то из Германии, нужно ее восстановить. Если восстанавливать Германию, ты получаешь опять врага. Ибо Германия была унижена, Германия не могла забыть того унизительного Версальского мира. И тот самый Жорж Клемансо, который говорил, что победители всегда свою победу проигрывают, вместе с Ллойд-Джорджем продиктовал те условия мира, в которых заключались зерна будущей войны.

Можно сказать, что вот такая процветающая, прогрессивная, культурная Европа совершила самоубийство. На развалинах этой старой Европы и произросли разного рода экзотические режимы, которые мы называем тоталитарными в большей или меньшей степени, — это итальянский фашизм, это русский большевизм или коммунизм, это позднее германский национал-социализм и разного рода режимы такого фашистского типа вроде венгерского, румынского, прибалтийских республик в тридцатые годы, где демократия сменилась авторитарной властью, и так далее.

Война тотальная и гибридная

Если мы посмотрим на Вторую мировую войну, то мы видим в значительной степени развитие и в колоссальной степени преумножение того, что было в Первую мировую. Прежде всего, то, что бросается в глаза, – это, конечно, колоссальное увеличение числа жертв.

Первая мировая — около десяти миллионов погибших и умерших от ран; во Вторую мировую — около пятидесяти миллионов. Это самая кровопролитная война в истории человечества. Мы видим колоссальный рост разрушительной, убийственной мощи вооружений. И, что очень важно, — война становится тотальной. Британский историк Крис Беллами назвал войну СССР и Германии абсолютной: война шла на уничтожение друг друга.

Поразительным образом в эпоху современных войн происходит атавизация, что ли, человечества. Одним из поразительных феноменов этого был Холокост. В ХХ веке в самой цивилизованной, как казалось, стране Европы, лидере в области науки и университетского образования, возникает идея о том, что евреи, иноверцы, — носители абсолютного зла, их всех нужно истребить. Оказалось, что редневековье вернулось., и вернулось вот в этом самом XX столетии.

Человечество пыталось, надо сказать, как-то ограничить разрушительный характер войн, ввести ведение войн в какие-то рамки или правила — скажем, Гаагские конвенции начала ХХ века. Особенность только в том, что эти конвенции, как правило, никогда не соблюдались или соблюдались не в полном объеме. Вследствие Второй мировой войны человечество попыталось создать всемирную Организацию Объединенных Наций, Совет Безопасности, который должен был следить за порядком в мире и как-то пресекать войны. Мы знаем, что это плохо работает. Плохо работает, потому что мир по-прежнему разделен, и то, что одни считают совершенно законной полицейской операцией, принуждением к миру каких-то агрессивных режимов, другие считают агрессией и покушением на национальный суверенитет. Но другого ничего у нас, у людей, нет, кроме ООН, пока что, и, как ни критикуем мы эту организацию, пожалуй, она остается единственной, которая как-то пытается остановить сползание отдельных регионов в войну.

Добавлю еще один момент, чрезвычайно важный, всем известный — это то, что на исходе Второй мировой войны было изобретено и впервые в истории применено ядерное оружие, и наличие ядерного оружия у двух сверхдержав, а впоследствии и у Великобритании и Франции, являлось как будто сдерживающим фактором. Если есть ядерное оружие, возникновение большой войны невозможно по определению — это уже самоубийство не Европы, а самоубийство всего мира, причем с необратимыми последствиями. Эта идея, в общем, работала, пока ядерное оружие не стало расползаться по миру. Когда оно появляется у Пакистана, у Индии, а сейчас у такого экзотического режима, как северокорейский, то наличие ядерного оружия как сдерживающего фактора становится все более сомнительным.

Если у власти в стране, обладающей ядерным оружием, находится неуправляемый фанатик или группа фанатиков, то очень трудно говорить о каком-либо сдерживании, и, возможно, впервые в современной истории человечество оказалось перед реальной угрозой войны с применением ядерного оружия.

При всем при том, что есть механизмы воздействия и погашения конфликтов в тех или иных регионах мира, в мире, в общем, немало локальных конфликтов, возникающих по разным поводам, причем нередко эти конфликты, носящие внутренний характер, интернационализируются или инициируются извне. Возник даже такой феномен, как гибридные войны, когда государства не участвуют формально в войне, но де-факто эту войну спонсируют, и отдельные граждане этой страны участвуют в войнах за рубежом. Это феномен не только ХХ, но и XXI века, и формы вот такого рода гибридных войн становятся все более изощренными, включая самые разные составляющие — не только сугубо военную, но и информационную, и попытки воздействия на ситуацию в том или ином регионе самым разным способом.

Что объединяет все эти вещи? То, что гибнут люди. И это самое важное и самое страшное, что касается войн вообще и вот таких современных войн в особенности.