— Как современная наука изучает всемирное движение массовых «ассамблей», подобных «Оккупай Уолл-стрит»?

— В социологии проведена большая работа по выяснению того, каким образом идеи и действия распространяются по миру. Например, какую роль играет личное общение между людьми, проживающими в разных странах, и какова роль более опосредованного получения информации — через книги, газеты, интернет и так далее. Социологи рассматривают это как разные формы связи между людьми, которые приводят к образованию различного рода сетей. Объем литературы по этой теме пока еще, конечно, недостаточно велик. Но уже на данном этапе можно считать доказанным: распространение идей начинается с того, что между людьми завязываются личные отношения, начинает формироваться сетевая связь.

Важной здесь является возможность путешествовать. Для многих людей за последние годы это стало легче, и в этом одна из положительных сторон глобализации. Причем речь идет не просто о путешествиях, а о миграции и затем о возвращении на родину — что было очень редким 100–150 лет назад. Так что, хотя такие связи устанавливались (а такие передвижения людей, идей и действий совершались и раньше), сегодня все это происходит намного интенсивнее.

Мы существуем в ситуации постоянного напряжения: с одной стороны, государство стремится оседлать протест, с другой — люди находят новые способы делиться идеями.

Сильно изменилась и ситуация с доступностью информации: сегодня нам намного проще посмотреть видео и прочитать о происходящем в других странах, так что теперь у людей намного больше возможностей для установления разного рода сетевых контактов, а у идей и способов действия — для скорейшего распространения по этим сетям.

«Оккупай» представляет собой как раз пример идеи, которая молниеносно распространилась по этим высокоскоростным сетевым каналам. Но это стало возможным благодаря тем разнообразным связям, которые установились между людьми по всему миру в рамках антиглобалистского и сапатистского движений, движения безземельных, осуществляющих самозахват земель, начавшееся в Бразилии, международного движения за пищевую безопасность и так далее. Все эти глобальные движения не подменяют собой местные инициативы, а по-разному объединяют их в единое целое.

— Каким вы видите соотношение между наукой и политическим движением?

— Очевидная связь между наукой и политическим движением — в том, что именно развитие технологий в такой значительной мере облегчило людям путешествия и общение. Это произошло за последние десять лет, обеспечив распространение идей и инициатив.

С другой стороны, те же самые технологии в значительной степени усилили возможности государства в плане отслеживания этих движений и установления контроля над ними. И мы существуем в ситуации постоянного напряжения: с одной стороны, государство стремится оседлать протест, с другой — люди находят новые способы делиться идеями.

— Многие ли ученые принимают участие в движении «Оккупай»?

— Очень много. В Америке с шестидесятых и семидесятых годов существует мощное движение ученых, небезразличных к происходящему в стране и мире, вовлеченных в подобного рода прогрессивную деятельность. В целом прогрессивное научное движение очень сильно.

— Что вы можете сказать о системе функционирования университетской науки в США? Все ли с ней в порядке, или надо что-то менять?

— Американские университеты предоставляют возможность реализации многим прогрессивным ученым: в университетской работе они, может быть, в большей степени, чем где бы то ни было, могут реализовывать право на свободу слова, гарантированное первым дополнением к Конституции США. Свободы и автономии академической жизни в США намного больше, чем в большинстве стран. Это хорошо.

С другой стороны, Академия в результате превращается в безопасную гавань. Университетским работникам не нужно ничего оккупировать — они и так владеют определенным пространством. А это значит, что таким образом они оказываются нейтрализованы. Очень-очень много ученых, у которых прекрасные политические идеи, но они почти никак не применяют их на практике, потому что им удобно оставаться в безопасном пространстве науки, делать то, что им интересно, публиковаться в таких изданиях, читатели которых не станут бросать вызов статусу-кво. Масса ученых именно так используют предоставляемые научной средой возможности.

То есть происходит борьба между университетом как площадкой, где может быть реализована высокая степень свободы, и университетом как пространством, где происходит полная нейтрализация, когда свобода слова не помогает людям услышать то, что им действительно нужно.

Фотография на обложке: Нью-Йорк, 17 марта 2012 / Robert Stolarik, Polaris, East News