Церковное руководство и большинство «православной общественности» не являются фундаменталистским движением. Эти круги ориентированы не на революционный переход к «светлому прошлому», а на последовательное лоббирование частичной десекуляризации общества.

Они вполне примирились с модернизацией, оппонируя только отдельным ее аспектам, преимущественно в сфере морали. Идеи возврата к дореволюционным традициям используются не в буквальном смысле, а скорее как полемический прием при обсуждении каких-то вполне современных коллизий. Конечно, патриарх, митрополит Кирилл и другие люди, выступающие от лица церкви в целом, хотят увеличения ее роли в обществе, но именно в современном обществе.

Однако в церкви есть немало батюшек и особенно монахов, современного общества не приемлющих. Есть у них и соответствующие им прихожане. Они предпочитают «уходить от мира», то есть именно от модернизации, в православную мифологию и специфический «православный быт». Они охотно читают и рассказывают друг другу про происки Антихриста, ездят к старцам и поклоняются Матронушке, осуждают слишком современно выглядящих и активных в миру православных, в том числе порой даже и церковное руководство. Но все это делается сугубо интровертно. В сущности, эти люди смирились с поражением, нанесенным традиции модернизацией, и ждут конца света, заботясь только о спасении своей души, но не общества в целом.

И наконец, есть то, что называется православной общественностью — то есть социально активные клирики и миряне, интерпретирующие в религиозном ключе любые социальные проблемы, не желающие смириться с модернизацией, но надеющиеся вернуть традиционному русскому православию его господствующее место в обществе. Именно здесь можно, наверное, найти русский православный фундаментализм. Зачастую даже весь этот круг называют фундаменталистским. Но и этот круг не весь соответствует критериям, отделяющим фундаментализм от иных форм активной защиты традиционности.

Какие-то черты фундаментализма присущи всей или почти всей православной общественности. В первую очередь это подозрительное отношение к религиозному и этническому плюрализму общества. Конечно, отрицать такой плюрализм было бы нелепо: ведь все эти люди высоко ценят Российскую империю и чают ее возрождения, а какая же империя без многообразия. Другое дело, что многообразие можно выстроить в более или менее жесткую иерархию. Православная общественность предлагает реальное и юридическое неравноправие религий и этнических групп в стране. Общепринят антивестернизм, дополняемый порой идеологически и религиозно понимаемым антисемитизмом. Почти всеобщей является концентрация на теме эсхатологического противостояния Святой Руси с отпавшим от Бога и ведомым Антихристом внешним миром (разумеется, эпицентры этого отпадения от Бога всё те же: Запад и еврейство).

Но другие черты фундаментализма присущи лишь некоторому меньшинству. В первую очередь это эмоциональная готовность к решительной борьбе с окружающим обществом, с государством и в некоторых случаях даже с патриархией. Такую решимость демонстрируют лишь немногие: газета «Русь Православная», известная жесткой критикой и светских, и церковных властей, а ныне прославившаяся публикацией «Письма 500»; нашумевшие несколько лет назад борцы с «печатью Антихриста», усматриваемой в ИНН и в товарных штрих-кодах; отдельные приходы, как приход игумена Кирилла (Сахарова), умудрившийся не получить ИНН даже как юридическое лицо, или приход протоиерея Александра Шаргунова, чьи алтарники погромили выставку «Осторожно, религия!»; группировки типа Союза православных хоругвеносцев, все более заметного в последнее время, или разного рода «опричников», активных, но малозаметных, и т.д.

Именно в этих кругах выступают и с серьезным отвержением светской власти. Большинство же православной общественности правление Путина (в отличие от Ельцина), можно сказать, критически поддерживает. Восстановление православной монархии — общепринятая цель, причем переход к ней мыслится через «национальную диктатуру». Но только радикальное меньшинство считает эту цель актуальной.

Умеренное же большинство, представленное Союзом православных граждан (даже в Думе есть с дюжину его членов), достаточно известным благодаря одноименным газете и радиостанции, обществом «Радонеж», Сретенским монастырем, возглавляемым близким лично к Путину архимандритом Тихоном (Шевкуновым), давно выходящим глянцевым журналом «Русский дом» и т.д., от любого радикализма отошло. Эти люди с приходом Путина утратили оппозиционность к светской власти. После канонизации царской семьи Архиерейским собором 2000 года отношения с патриархией можно охарактеризовать как все более активное сотрудничество. Даже кампания по борьбе с Антихристом во всяких электронных кодах, начатая во многом именно усилиями о. Тихона (Шевкунова), была всеми ими прекращена уже в 2001 году, а эсхатологическая тематика явно отошла на второй план. Даже извечная для «православной общественности» борьба с «демократами» мыслится уже скорее как цивилизованная (по мере сил) полемика.

Те же, кто может быть назван православными фундаменталистами, остаются в явном меньшинстве. Возможно, дело во многом в отсутствии общепризнанного религиозного лидера: не нашлось сколько-то адекватной замены умершему в 1995 году митрополиту Иоанну (Снычеву). Фундаменталисты имели шанс сформировать массовое движение на волне протестов против ИНН, но не сумели этого сделать. Явно слабой идеей оказалось движение за канонизацию Ивана Грозного и Распутина. Так что пока православные фундаменталисты представляют собой довольно разрозненную совокупность небольших групп, ожидающих нового повода для попытки широкой мобилизации.

Фотография на обложке: представители Союза Православных Хоругвеносцев во время проведения акции протеста против проведения гей-парада. Москва, 2006. Дмитрий Лебедев / Коммерсантъ