Батуми

Я иду с премьер-министром Аджарии Леваном Варшаломидзе по батумской набережной.

— Это здание прокуратуры, — говорит премьер, — мы его продаем. Это Дом правительства — мы его уже продали. А это была резиденция Абашидзе. Здесь была перекрыта вся улица. Ее мы не продаем. Сюда переехал Конституционный суд — в рамках децентрализации.

Лет шесть назад я была в Аджарии на концерте Ростроповича. Мэром города был сын Абашидзе. Один родич возглавлял аджарский КГБ, а другой — МВД. Кузен жены возглавлял таможню, свояк — нефтебазу. Клан Абашидзе контролировал все, включая наркотрафик. Даже верных слуг похищали, если было подозрение, что не всё принесли.

Мы гуляли тогда по набережной, упиравшейся в свалку. За нами шли тонтон-макуты с автоматами, и над нами висели портреты Абашидзе. Теперь набережная в три раза длиннее, и вместо портретов на ней — реклама бесплатного wi-fi, действующего по всей длине набережной.

Но самое сильное, что я видела в Батуми, — деревушка Гонио на границе с Турцией. Гонио при Абашидзе была приграничной зоной, здесь даже веранду запрещали пристроить. «Мы строили по ночам, — рассказывает владелец местного отеля, — и платили взятки». Теперь он взял кредит в банке и за год построил гостиницу.

Я стою около музыкального фонтана на месте бывшей свалки. «Здесь квартиры продавали за 7 тыс. долл., теперь они стоят 70 тыс., — говорит премьер Аджарии, — мы вложили в реконструкцию свалки 5 млн евро, и первый же участок, проданный под строительство, окупил эти расходы».

Ах да. В Аджарии оппозиция получила 40% голосов. «Почему?» — спрашиваю я местного бизнесмена Зури Беридзе. «А вы что, хотите, чтобы, как при Абашидзе, власть получала 99%?»

Полиция

Полиция в Грузии не берет взяток. Не в принципе, а вообще: 80% полицейских никогда не работали в органах, включая главу МВД — всесильного Вано Мерабишвили. Техосмотр, как налог на бедных, полностью упразднен. Упразднена и ГАИ.

Вместо ГАИ — патрульная полиция. Она вездесуща. Она на дорогах везде и приезжает по вызову через две минуты. Сначала по привычке напрягаешься, а потом перестаешь. Это свои. Если водитель сломался, ему помогут. Кончился бензин — привезут и бензин. Полиция теперь в Грузии — национальная достопримечательность, вроде Мцхеты.

Полицейские подходили к вору и спрашивали: «Ты кто?» — «Я вор». И вор садился. А если отвечал, что не вор, то получал по ушам и переставал быть вором.

«У меня сын в полиции, — рассказывает водитель, — вижу, у него отвалилась подметка. Я его спрашиваю: „Неужели у тебя на участке нет сапожника?“ Он: „Э, мы так теперь не делаем. Вот я получу зарплату и пойду к сапожнику“».

Шесть лет назад в Тбилиси угоняли 20 машин в день. Теперь мой таксист, покупая воду, оставил ключи в замке зажигания. «Мы добились этого, искоренив коррупцию, — говорит Вано Мерабишвили, — потому что воровать машины и перебивать номера невозможно без содействия органов».

В тюрьмах сидят 22 тыс. — против 3 тыс. при Шеварднадзе. Раскрыты почти все громкие убийства и похищения, совершенные при прежнем режиме. Сидят все воры. Есть закон о том, что, если человек говорит: «Я вор», — он садится в тюрьму и его имущество отбирают. Полицейские подходили к вору и спрашивали: «Ты кто?» — «Я вор». И вор садился. А если отвечал, что не вор, то получал по ушам и переставал быть вором.

Сажают за все. За драку, за наркотики, за покупку ворованного телефона. Это такая специальная компьютерная программа: ты жалуешься, что телефон украли, полиция вычисляет его по идентификационному номеру и сажает покупателя.

«Мы создали миф, что знаем все. Все думают, что мы подслушиваем всех», — говорит либеральный грузинский Берия и улыбается.

Бизнес

Крупный московский строитель приехал инвестировать в Грузию. Рассказывает, не нарадуется: «За проект здания в центре Тбилиси я заплатил 12 тыс. долл. и утвердил его за четыре месяца. В Москве это бы стоило три миллиона долларов и полтора года».

Если вы думаете, что мой собеседник — назовем его Дато — доволен властью, вы ошибаетесь. Дело в том, что шесть лет назад Дато купил у мэра Зугдиди гостиницу, которую мэр украл. При Саакашвили мэра объявили в розыск, а на Дато завели дело. Суд Дато оправдал, но ему сказали: гостиницу лучше вернуть. Дато посовещался с родными, и те сказали, что Мерабишвили его все равно достанет. Дато отдал гостиницу, и ему, конечно, очень жалко 200 тыс. долл.

А еще у Дато есть дядя. Дядя работал в Счетной палате, и новый начальник Счетной палаты наставил везде телекамер и поймал троих инспекторов на взятке. И уволил этих троих и еще всех остальных 850 сотрудников. В принципе, согласитесь, это как-то связано. Дядя, которого уволили, и чиновники, которые не берут. Но дядю жалко, и поэтому в ноябре Дато был за оппозицию.

Государство и обычаи

До «революции роз» государства в Грузии не было. Вместо государства был Шеварднадзе. Шеварднадзе уважал все старые добрые грузинские обычаи, как то: почтение к друзьям, интеллигенции и ворам в законе. Зять Шеварднадзе владел сотовой связью. Двоюродный брат — нефтяным бизнесом. Супсинский терминал называли «шеварднадзевской заправкой».

Никак нельзя сказать, чтобы весь бизнес в Грузии принадлежал семье Шеварднадзе. Страховая компания «Алдаги», к примеру, принадлежала просто хорошему человеку Давиду Гамкрелидзе. Эта компания так заботилась о народе, что даже пробила закон об обязательном страховании автомобилей. И, когда человек приходил на техосмотр, ему объясняли: чтобы пройти техосмотр, надо быть застрахованным именно в «Алдаги».

Давид Гамкрелидзе давно продал «Алдаги». Как один из лидеров объединенной оппозиции, он прошел в парламент от элитного тбилисского округа Ваке.

And he called me pidoras…

Честно говоря, у меня такое впечатление, что Михаил Саакашвили, придя к власти, не очень знал, что надо делать. Он очень хотел чего-то хорошего для народа, а что это будет — инвестиции или война с Абхазией, — он не знал. И вот после «революции роз» в Грузии был инвестиционный форум, а на него приехал отмороженный либерал Каха Бендукизде.

После доклада премьера о том, как власть будет направлять, взращивать и пестовать, Саакашвили позвал Бендукизде и спросил: «Ну как?» «Не очень», — ответил Бендукидзе. «А что надо делать?» — «Продать все, кроме совести».

И стали продавать.

Первое, что выставили на конкурс, была гостиница «Интурист» в Батуми. Ее оценили в 3 млн долл. и страшно боялись, что аукцион сорвется. Накануне аукциона премьер Жвания собрал всех, кто его готовил, и на встречу пришел Бадри Патаркацишвили.

— Батоно Зураб, — сказал Бадри, — продавать за три миллиона долларов — это же позор. Грузия обустраивается, и все смотрят на правительство. А получается, что правительство, вместо того чтобы строить страну, вымогает деньги у бизнесменов.

В общем, смысл речи сводился к тому, что Бадри готов, так и быть, забрать гостиницу даром. Гостиницу продали за 3 млн долл.

Порт Поти продали арабам за 90 млн долл. Резиденцию Шеварднадзе в старом Тбилиси — за 15 млн. «Евраз» хотел купить на аукционе марганцевый рудник вместе с Зестафонским заводом ферросплавов и электростанцией, но по просьбе Кремля отказался от сделки, потеряв задаток в 20 млн долл. Рудник купил украинский «Приват» за 113 млн долл. Рудники в Маднеули — «Промышленные инвесторы» Сергея Генералова за 52 млн.

А порт в Батуми на конкурсе выкупил Ян Боден-Нильсен. С этим Боден-Нильсеном была целая история, потому что он и раньше был совладельцем порта вместе с Гарри Лучанским и Асланом Абашидзе. Поэтому Боден-Нильсену продавали порт, половиной которого он владел и так, и правительство напирало на то, что эта половина приватизирована косо, а за косую приватизацию в Грузии сажали в тюрьму с последующим наполнением казны слезами всех, кто ее ограбил.

Переговоры шли трудно, и однажды Каха Бендукидзе в сердцах обругал Боден-Нильсена. И Боден-Нильсен подал жалобу президенту. И написал: «And he called me pidoras, the meaning of which I didn’t know at that time».

Порт продали за 90 млн долл. Если бы бен Ладен дал больше, Каха продал бы и бен Ладену.

«Ваке — это наша Вандея»

Царь Петр рубил бороды и обряжал подданных в европейское платье. Михаил Саакашвили стал обряжать в европейское платье Тбилиси. Не может быть города там, где нет государства, и к 2003 году красавец Тбилиси стал помойкой — чудовищным гибридом совка и базара, с уличными торговцами, железными ракушками и самовольной застройкой.

Торговцев загоняли на рынки ОМОНом. Ракушки сносили. Сносили незаконные кафе, снесли зеленый пятиэтажный бордель, стоявший возле бань в историческом центре, но самой известной стала история с 16-этажным домом. По плану дом был в семь этажей, но по мере строительства как-то подрос. И вот этот дом — снесли.

— А как же уважение к собственности? — спрашиваю я президента.

— Вы бы вытерпели такое на Champs-Élysées? Это не вопрос собственности. Это вопрос беззакония. Это когда люди считают, что все позволено.

В общем, дом снесли, и телеканал «Имеди» вел репортаж об этой национальной трагедии в прямом эфире.

Однажды известный режиссер позвонил Саакашвили и попросил за знакомых своих знакомых. Ребята всего-то постреляли кого-то, и режиссер был уверен, что просьбу его уважат. Ведь в Грузии всегда было принято уважать интеллигенцию. А президент Саакашвили ему отказал.

— Наша экономика выросла в 3 раза, а бюджет — в 11, — говорит Саакашвили, — откуда разница? Мы ее у кого-то отобрали. Если человек брал взятки в приемной комиссии, то, сколько бы я ни заплатил ему, он будет недоволен. В Грузии не было политической свободы, но была свобода коррупции. Если твоего сына посадили за наркотики, всегда был номер, по которому ты мог позвонить. Теперь этого номера нет.

Интеллигенция в Грузии — это не просто интеллигенция. Это аристократия. Ci-devants. Интеллигенция и власть ненавидят друг друга так, как буржуа и графы во время Великой французской революции. «Это наша Вандея», — бросает один из советников президента о тбилисском квартале Ваке.

Об оппозиции и полицейском государстве

В ноябре оппозиция собрала стотысячный митинг. Казалось, режим вот-вот рухнет. В мае она потерпела сокрушительное поражение. Проиграв, оппозиция объявила Грузию полицейским государством.

— Никаких демократических институтов в стране нет, — говорит мне один из лидеров оппозиции Георгий Хаиндрава. — Людей заставляют передавать деньги вместо государства в частные руки.

— А примеры? — говорю я.

— Это ваша работа — находить примеры. Мое дело — дать общую политическую оценку ситуации, — отчеканивает Хаиндрава.

— Но вот полицейские перестали брать взятки.

— Это не заслуга Саакашвили. Это заслуга всего грузинского общества.

На митинге я встречаю тетю человека по фамилии Робакидзе. Он ехал с друзьями, патруль их остановил, началась свара, и полицейский с перепугу выстрелил. Потом убитому подложили оружие. Полицейского посадили, но родственники знают, что мальчика убил не полицейский. Они знают, что его убил режим.

«Он кровопийца», — говорит женщина, чей муж, профессор математики, умер недавно от инфаркта. «Он людоед», — говорит выселенный жилец 16-этажного дома. Мне рассказывают свежий случай: парень убегал от патруля, достал пистолет, чтобы выкинуть, полицейский выстрелил, парень убит.

И странное чувство овладевает мной. Я живу в стране, где менты пытают для развлечения и получают повышение, задавив пятилетних мальчиков. Я знаю, что этого полицейского посадили. Я знаю, что в США его бы признали правым. Я знаю, что за время Вано Мерабишвили полицейские застрелили 17 человек, а потеряли убитыми 35. И я знаю, что, если бы не эти надломленные, пожилые, истеричные ci-devants, — никто бы не сажал полицейских. Если у вас нет невменяемой оппозиции, у вас будет невменяемая власть.

Бадри, великий и ужасный

Самым богатым грузинским бизнесменом был Бадри Патаркацишвили. Вообще-то Бадри сделал состояние в России, но, когда его объявили в розыск, он уехал в Грузию и подружился с Шеварднадзе. Трудно сказать, о чем договорились эти двое, но после «революции роз» Бадри пришел к Саакашвили.

— Революция не входила в мои планы, — сказал Бадри.

Саакашвили это не очень-то понравилось.

Бадри создал лучший грузинский телеканал «Имеди» и то и дело приходил к властям с предложениями. Иногда он хотел получить железные дороги, иногда — должность мэра Тбилиси, а однажды обещал, что купит Южную Осетию и Абхазию. Бадри очень не нравилось, что люди, которые правят страной, не принимают его идей и не берут его подарков. Ведь для той жизненной философии, которую воплощал Бадри, если ты не берешь подарков — значит, ты враг. И вот как-то в 2005 году МВД взяло с поличным известных борцов, вымогавших деньги у какого-то грека. Бадри был искренне возмущен. Он пришел в кабинет к Вано Мерабишвили.

— Послушай, — сказал Бадри, — как можно из-за какого-то стукача арестовывать таких людей?

Грузия Саакашвили идет за США. Не в том смысле, в который вкладывают в эту фразу наши доморощенные параноики. США — это не хозяин, а модель. Модель независимого свободного государства.

Борцов продолжали судить. Их товарищи разнесли суд, освободили узников и пошли по проспекту Руставели. По пути к ним присоединялась ликующая оппозиция, и телеканал «Имеди» в прямом эфире транслировал этот триумф борцов против кровавого режима.

Но самая известная история произошла с человеком по имени Сандро Гиргивлиани.

Этот Сандро как-то зашел в ресторан и увидел свою невесту, которая сидела вместе с женой Вано Мерабишвили и еще несколькими полицейскими. Все участники конфликта были порядочно пьяны. «Что ты делаешь с этими pidorasami?» — бросил в сердцах Гиргивлиани. Это услышала жена Вано и вроде бы приказала: «Разберитесь с мерзавцем».

Горячие грузины затолкали Сандро в машину, избили, подрезали и выкинули. Он свалился с обрыва и замерз. Убийцы проехали мимо дома Бадри, и телекамеры зафиксировали их машину. «Имеди» поднял шум. Убийц нашли и осудили.

За месяц до суда Бадри пришел к Вано Мерабишвили. Он предложил подружиться. В обмен он пообещал правильно освещать суд.

— Бадри, я очень горд, что могу отказаться, — сказал Мерабишвили.

Бадри сел в самолет и на месяц улетел из Грузии.

— Почему вы закрыли «Имеди»? — спрашиваю я Саакашвили.

— Потому что страна летела к черту. Они призывали к насилию 24 часа в сутки.

— Таков удел власти. Пищи, да терпи.

— Я буду все терпеть. Но когда в переполненном театре кричат: «Пожар», — это, знаете ли, не выдерживает First Amendment.

— Почему вы не уволили Мерабишвили после истории с Гиргивлиани?

— Потому что Вано был ни при чем. Это Грузия. Человек оскорбил женщину, и двое мужчин, которые были сотрудниками МВД, решили наказать его не как сотрудники, а как мужчины. Из этой истории Бадри сделал политический триллер. Она произошла оттого, что Вано эффективен. Был бы негодяй — молчали бы.

* * *

Военным министром Грузии был Ираклий Окруашвили. Он создал современную грузинскую армию. Окруашвили был очень популярен, и, когда эта популярность стала угрожать президенту, президент внезапно обнаружил, что Окруашвили — взяточник. И Окруашвили уволили.

Окруашвили долго молчал, а потом выступил по «Имеди». Он обвинил Саакашвили в том, что тот предал Грузию, убил Жванию и заказывал Саакашвили убийство Бадри.

Сразу после этого в Грузии начался бессрочный митинг оппозиции, требовавшей отставки президента. Окруашвили позвонил начальнику грузинских тюрем Ахалае и предложил:

— Назначьте меня премьер-министром, и я завтра прекращу митинг.

Саакашвили не назначил Окруашвили премьером. Он подождал, пока митинг выдохнется, и газом разогнал самых упорных. И назначил досрочные президентские выборы.

Неподкупный Кодуа

Всякая маленькая страна, окруженная могущественными врагами, либо погибает, либо отращивает элитные силовые органы: армию и полицию. Израиль, окруженный арабами, отрастил МОССАД. В Грузии нет МОССАДа, но есть Вано Мерабишвили.

Вано одержал для Грузии много побед: он поймал российского диверсанта, взорвавшего полицию в Гори, и офицеров ГРУ, финансировавших оппозицию и теракты. Созданная им сеть, видимо, только что предотвратила вторжение российских десантников в Верхнее Кодори, предоставив ОБСЕ убедительные доказательства готовящейся агрессии, и спасла Грузию от войны.

Но самой замечательной из спецопераций Мерабишвили стала история с пленкой Кодуа. Эта спецоперация началась задолго до того, как Бадри выставил свою кандидатуру на выборах 4 января.

Как рассказывают в МВД, еще за год до этого Таргамадзе (один из ведущих «Имеди», ныне — лидер христиан-демократов) пригласил начальника специального оперативного департамента МВД Грузии Ираклия Кодуа в ресторан и сказал, что тот очень нравится Бадри и «Имеди» хочет сделать передачу про его хорошую работу. У Кодуа был брат, который занимался бизнесом, и мать с таможенным терминалом. Мерабишвили стал нажимать на мать и брата, и мать потеряла все, а брат был вынужден уехать за границу. Пошли слухи, что Кодуа в немилости.

После того как Бадри выставил свою кандидатуру на январских президентских выборах, на Кодуа вышел руководитель его предвыборного штаба Валерий Гелбахиани. Он сообщил, что его патрона не волнуют, как пройдут выборы. Саакашвили должен уйти. За обеспечение переворота Кодуа предложили 100 млн долл.

Кодуа прилетел в Лондон. Бадри был очень откровенен. Он хвастался перед Кодуа, что сделал президентом Путина, который крышевал его бизнесы в Петербурге и вечно ходил в одном драном зеленом костюме. Он рассказал Кодуа, что заграница от Саакашвили отступилась. «Ты вытащишь два мешка бюллетеней перед камерами, скажешь, что тебе велели подбросить, но ты сын Грузии и не можешь этого сделать, — сказал Патаркацишвили. — Потом все понесется, и никакие международные наблюдатели им не помогут. Ты станешь героем Грузии; Гиорги (Таргамадзе. — Ю.Л.) уже завтра начнет готовить сюжет».

Потом они немного пообсуждали, как кого «нейтрализовать», и напоследок Бадри сказал, что, когда все кончится, он закажет Кодуа трех человек, но пусть тот не боится, это будут не его друзья. На следующий день запись была обнародована. Бадри с треском проиграл выборы. Спустя месяц Бадри, который не проигрывал даже в казино, умер от разрыва сердца.

Грузинский Давид и российский Голиаф

Оппозиция, которая была так сильна в ноябре, проиграла в мае по трем причинам. Во-первых, Саакашвили сделал выводы из ошибок. Раньше он сносил незаконные постройки; после ноября их стали узаконивать.

Во-вторых, бизнес испугался страшно. «Обычно бизнес боится власти, у нас бизнес перепугался оппозиции», — сказал мне Коба Накопия, бывший директор и совладелец рудников в Маднеули, который со страху рванул в депутаты.

И в-третьих, не стало Бадри. Бадри, великий и ужасный, был не просто кошельком, но и символом этой оппозиции. Символом уходящей старой Грузии. Грузии воров и интеллигентов, профессоров и режиссеров. Грузии ancien regime, которую так беспощадно разрушают менеджеры Саакашвили.

Грузия Саакашвили идет за США. Не в том смысле, в который вкладывают в эту фразу наши доморощенные параноики. США — это не хозяин, а модель. Модель независимого свободного государства. Саакашвили строит эту Грузию, беспощадно торопясь, ибо времени у него немного, потому что в рамках избранной им модели президенты уходят, и колесо истории, как всегда, идет по людям, а люди, как всегда, этого не любят.

Те, по кому пришлось колесо, не могут вербализировать свои претензии. Они не могут выдвинуть в качестве программы возвращение взяточников и гаишников. Так бояре, которым Петр рубил бороды, не могли же выдвинуть лозунг: «Пусть Русь будет отсталой!» Поэтому они называли Петра антихристом.

Самый важный водораздел, который видишь в Грузии, — это водораздел между людьми, которые знают, что дважды два — четыре, и строят на этом власть и силу, и людьми, которые думают, какой гигантский куш они сорвут, если впарят народу, что дважды два — семнадцать. Это водораздел между Западом и Востоком. Между здравым смыслом и психологией заговора.

Бывает безответственная власть, а бывает безответственная оппозиция. России выпало первое, Грузии — второе. И это — причина фундаментальных политических разногласий между Путиным и Саакашвили.

Грузии повезло, что у нее есть Россия. Россия стала для Грузии тем же, что арабы для Израиля. Постоянной опасностью, которая не оставляет выбора: либо погибнуть, либо превзойти. Оппозиция стала для Грузии внутренней Россией. Вот только когда оппозиция, пусть и безответственная, не заходит в парламент, у власти всегда дважды два становится семнадцать.

Фотография на обложке: Построение Патрульной полиции у здания Министерства внутренних дел в честь дня полиции, 31 мая 2017 года / Министерство внутренних дел Грузии