Историк Ирина Карацуба внимательно прочитала только что вышедшие в издательстве «Просвещение» «Книгу для учителя» и учебник для 11 класса «История России. 1900–1945» под редакцией Александра Филиппова и рассказала о своем впечатлении.

История выхода книг и их авторы

Несколько месяцев назад вышла 2-я часть скандально известного «учебника Филиппова».

Филиппов начинал с того, что вместе с соавторами написал книгу для учителя по отечественной истории за период с 1946 по 2006 год, потом из этой книги родился учебник. Тогда разгорелся скандал, споры вокруг книг продолжались почти 2 года, но учебник все равно пошел в школы. Было несколько всероссийских совещаний с учителями, например в Сибирском, Центральном, Северном федеральных округах, где и министр просвещения Фурсенко, и авторы учебников Александр Филиппов и Леонид Поляков (автор соответствующего пособия по обществознанию) всячески рекомендовали учителям этот учебник. Поэтому во многих школах сейчас идет эксперимент по его «обкатке».

В начале нынешнего года на сайте издательства «Просвещение» появилась концепция второй части этого учебника, а хронологически — первой, посвященной 1900–1945 годам. На концепцию реакция тоже была — вполне адекватная, критическая, негативная, — но авторы сослались на то, что это всего лишь концепция, надо подождать, пока появится сам учебник. И разговоры затихли. Публикация концепции учебника — вещь в своем роде уникальная. Я думаю, что общественное мнение хотели слегка подготовить, чтобы, несмотря на критику, все начали привыкать, что учебник все-таки будет. За двумя печальными юбилеями августа и сентября 2009 года — за юбилеем пакта Молотова–Риббентропа и за юбилеем начала Второй мировой войны — выход в свет учебника, концепция которого вызвала такую критику, прошел незамеченным. Между тем замечать такие вещи надо.

В новых книгах — учебнике и книге для учителей по соответствующему периоду — Филиппов уже не автор, а только главный редактор. Отдельные главы написаны не политтехнологами, кем является сам Филиппов, не учениками Глеба Павловского и выпускниками Фонда эффективной политики, а вполне профессиональными и серьезными историками. Это Александр Данилов (он возглавляет кафедру в Педагогическом университете), Михаил Горинов, Александр Барсенков, Андрей Шадрин (двое последних преподают в государственном университете, это кафедра советского периода в МГУ) и др. Авторский коллектив учебника и книги для учителей на две трети совпадает. Это вообще-то уже другой уровень разговора и другой уровень спора. Если для профессиональных политологических манипуляторов главная задача — промывать мозги, то для историков — доискиваться истины. Поэтому спорить с ними можно и нужно на языке истины и способов ее подачи.

История Отечества: особенности изложения

Учебник оставляет тяжелое впечатление. Если называть вещи своими именами — это прямая, циническая реабилитация Сталина и сталинщины. Всё, что можно было сделать для обеления Сталина, всё сделано.

А) Польза террора

Ярче всего эта реабилитация проявляется в теме репрессий. В учебнике объявлено, что по-другому в те времена нельзя было, что массовые репрессии и террор — это рациональный, прагматический метод управления политикой (чтобы не нарушилась едва достигнутая «стабильность») и экономикой (чтобы было возможно провести необходимые стране индустриализацию и модернизацию). Знаменитой формулы о Сталине как «эффективном менеджере» здесь нет (ее, как известно, придумала в сочинении школьница, которая прочла по программе предыдущую часть учебника), но суть именно такая. При этом видно, что авторы все-таки учли критику их концепции, вывешенной на сайте, которая шла весь январь, февраль и март. В частности, в учебнике нет тезиса, который отстаивал в концепции Александр Данилов (абсолютно недопустимый тезис для профессионального историка), в котором предлагалось считать репрессированными только тех, кто был расстрелян по приговору суда. По нему получается, что те, кто по приговору суда отправился на Колыму, в Казахстан, в Северлаг и еще куда-нибудь и сумел выжить, — те не были репрессированными, а просто поправляли свое здоровье на чудесном воздухе. Лев Разгон не репрессирован, Евгения Гинзбург не репрессирована и т. д. Число репрессированных тем самым уменьшается в 10–15 раз. Этот чудовищный тезис снят.

Но тезис о том, что террор был прагматичным методом управления, остался. Причем учебник входит в вопиющее противоречие сам с собой. Авторы, видимо, услышали, что им говорили: ребят, мол, безнравственно, рассуждать о пользе и эффективности террора. В результате наступила полная интеллектуальная и моральная эклектика. В начале одной и той же страницы пишется, что террор был прагматичным способом управления, что труд зэков был полезен для экономики страны, а в конце — что оправдания этому нет и быть не может. Налицо некоторая шизофрения: одно и то же явление не может быть одновременно полезным и не имеющим оправдания. Польза — это уже и есть оправдание. Убийства и преступления открыто называются приносящими пользу.

Точную цифру репрессированных сегодня назвать невозможно, но цифра, называемая авторами учебника, преуменьшена как минимум в 10 раз. К тому же в репрессированные не попадают ни жертвы голодомора, ни депортированные народы. Это сделано специально, чтобы сократить количество грехов, висящих на Сталине. Голодомор вроде на нем и не висит. Хотя если разобраться, то на ком еще? Трагедия голодомора висит на преступном коммунистическом режиме.

Б) Наши

Учебник абсолютно аморален и в другом смысле. В нем нет никакой разделительной линии между добром и злом. Это даже какая-то интересная, хотя и страшноватая умственная комбинация, когда палачи и жертвы оказываются на одной доске: мол, и те и другие — наши люди, поэтому мы должны по-хорошему относиться и к тем, и к другим. Деникин и Ленин, Сталин и расстрелянный им Тухачевский, чекисты и их жертвы — те, которые недавно канонизированы русской православной церковью как новомученики. Когда вместе оказываются и убийцы, и убитые ими — это производит жуткое впечатление. Мы не единственная страна, в которой в какой-то момент одна часть общества расстреляла другую часть. Но никому, например, во Франции в страшном сне не приснится ставить на одну доску парижских коммунаров и расстреливавших их генералов. В Испании — тех, кто сражался на стороне генерала Франко, и тех, кто сражался против него. В США — Север и рабовладельческий Юг. Никому не приходит в голову говорить о пользе рабства. А у нас — все свои, и террор преступной власти против общества может якобы быть полезен этому обществу.

Мне это напомнило историю с попытками канонизировать Ивана Грозного. Когда до патриарха Алексия II дошло это предложение, он ответил отказом, но с поразительной аргументацией: Грозного канонизировать невозможно, потому что тогда мы должны деканонизировать митрополита Филиппа. Оцените интеллектуальную и моральную составляющую этой конструкции: канонизировать нельзя не потому что Иван Грозный был садистом, маньяком и убийцей, а потому что у нас уже канонизирован тот, кого он приказал убить.

В) Ложь

В учебнике просто много лжи. Приведу два примера. Описывается, как в апреле 1917 года Ленин возвращается из-за границы. И справедливо упоминается, что обстоятельства возвращения Ленина и большевиков в Россию окрашены своеобразными тонами сотрудничества с немецким генеральным штабом и получения немецких денег. И тут же разъясняется, что эти слухи ни на чем не основаны, никаких денег большевики не получали, и единственный, кто вел переговоры, и то с немецкими социал-демократами, был Юлий Мартов. Т.е. всё взяли да и свалили на лучшее крыло русской социал-демократии — меньшевиков, которые были либералами в социал-демократии. В то время как с 1956 года сотрудничество Ленина с немецким генштабом доказано, опубликованы документы. Даже не упоминается фигура Парвуса, который был посредником между Россией и Германией и чья деятельность сегодня хорошо известна. Всей этой ложью мы обязаны автору данной главы — Андрею Шадрину.

Второй пример. В учебнике, посвященном первой половине XX века, нет слова «Катынь». Вообще. Хорошеньким образом здесь формируют историческую память! О самих событиях, имевших место в катынском лесу (и не только катынском — были расстрелы и в других концлагерях) говорится в таком духе: во время освободительного похода Красной Армии (опять эти сталинские штампы — кого и от кого освобождала Красная Армия в 1939 году?) были взято в плен большое количество польских военнослужащих (а там были не только военнослужащие, но и вообще цвет польской нации, польской интеллигенции), которые по приговору суда были расстреляны в этих трех лагерях (но никакого приговора суда не было — было решение Политбюро, под которым стояли подписи Сталина, Ворошилова и многих других). И далее пишется: это было справедливым возмездием за зверское убийство поляками почти 60-ти тысяч красноармейцев-военнопленных в ходе советско-польской войны 1919–1920 года. Это ложь! Не 60 тысяч — и это доказано. Красноармейцев в польском плену действительно погибло много, они гибли от эпидемий, от голода, от отвратительных условий содержания, иногда их добивали польские крестьяне, озлобленные тем, каким образом эти красноармейцы оказались на польской земле — кто их в Варшаву приглашал? Не было и постановления правительства о расстреле, как у нас. Это все ужасно и горестно, но никак нельзя такие события ставить на одну доску.

Такая позиция вообще характерна для учебника — мы, мол, ни в чем ни виноваты (власть всё всегда делала правильно), а виноваты все остальные. Это видно не только на трактовке Катыни, но и, например, на трактовке пакта Молотова–Риббентропа. Вина за этот пакт целиком свалена на Мюнхенский сговор. Надо ли объяснять профессиональному историку, что нельзя сравнивать Мюнхен и пакт Молотова и Риббентропа? Как бы мы ни осуждали — справедливо! — соглашательскую, даже попустительскую позицию по отношению к агрессору, занятую Англией и Францией, но они не вводили войска на территорию Польши вслед за Мюнхеном и не было аннексии. А СССР это сделал, чем прямо поучаствовал в начале Второй мировой войны. В связи с такой подачей событий вспоминается наказ, данный Иваном Грозным судьям, разбиравшим грабежи и другие преступления опричников: «Судите праведно, наши б виноваты не были». В учебнике история тоже излагается с точки зрения, что наши не виноваты. Причем нашими оказываются все — и Ленин, и Сталин. Все наши.

Г) Отдельные сюжеты

Мы все недавно с ужасом наблюдали новый облик вестибюля станции метро Курская-кольцевая, где был раньше куплет гимна, потом восстановили фразу «Нас вырастил Сталин на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил», а теперь дописали еще две строчки. Я думаю, что авторов этого учебника вырастил Сталин и на этот труд их только Сталин мог вдохновить.

Революция очень своеобразно изложена — как торжество справедливых идей, чье воплощение немножко хромает.

Крайне купированы сюжеты, связанные с социальными последствиями коллективизации. Пишется про перегибы и даже пишется про голод — который якобы не был организован сверху, а возник, с одной стороны, из-за погодных условий, а с другой — из-за перегибов на местах. В теме про голодомор написано, как неправы украинские историки, говоря о геноциде. При этом можно уловить полускрытую критику зажиточных, которые не хотели участвовать в социалистическом строительстве. Изложение войны тоже очень сталинистское.

По всем параметрам происходит откат к худшим образцам сталинской интерпретации. Мне даже кажется, что те школьные учебники, по которым я училась, — а я закончила школу в расцвет брежневского маразма, — даже те учебники не были такими безнравственными, как этот. В тех многое скрывалось, а в этом все пишут, но добавляют: а по-другому было нельзя, модернизацию России по-другому провести нельзя было. Но вопрос — в цене этой модернизации. И в ее силе — итогом ее стал распад СССР в 1991 году, потому что собранное такими средствами и построенное на таких основаниях долговечным быть не может.

Получается, кого записывают в герои? Тиранов — Сталина, Ленина. А кого в антигерои? Реформаторов — Хрущева, Горбачева, Ельцина. Все, кто попытался реформировать эту систему, сделать ее менее человеконенавистнической, все антигерои. У них ничего не получилось, все только ухудшилось, а улучшилось с прагматической точки зрения — только у Сталина.

Зуб за зуб

Хотя учебник прикидывается православным и с большим пиететом пишет про гибель новомучеников и их последующую канонизацию, он, безусловно, языческий. Главная его мысль по отношению к окружающему миру — око за око, зуб за зуб. Такой ветхозаветный принцип: вот вы наших расстреляли-погубили в польском плену, так получайте за это Катынь. Это глубоко антихристианская точка зрения. Строго говоря, такие школьные учебники ведут вообще к нашему выпадению из парадигмы христианской цивилизации.

Очерки быта и интересы государства

Рассказ о быте, повседневности совершенно не характерен для школьных учебников. Большие очерки о быте — персональная изюминка этого учебника, они появились еще в книге для учителя по периоду 1946–2006. Но выясняется, что в 20-е, 30-е, 40-е годы люди жили очень счастливо, с радостью ходили в кино на «Веселых ребят», «Свинарку и пастуха». Энтузиазм и сплошная светлая картина. Не жизнь, а просто песня Лебедева-Кумача. Как это соотносится со всей мемуарной литературой (любой пример можно привести — скажем, «Записки об Анне Ахматовой» Лидии Корнеевны Чуковской)? Никак. Это светлая, но совершенно лживая мечта авторов.

Очень здорово в книге для учителя даны биографические портреты. Вот Деникин — идет большая полная биографическая справка о Деникине, Тухачевский — справка о Тухачевском, о патриархе Тихоне. Можно спорить о качестве этих текстов, на мой взгляд, они так себе, но это очень хороший ход. У нас ведь в изложении истории мало личностей — сплошные закономерности и постановления партии и правительства. Интересы страны отождествляются с интересами государства, а это не одно и то же. Тем более мы знаем наше государство, которое Пастернак в одном из писем к Ольге Фрейденберг, своей двоюродной сестре, назвал «небывалое государство».

Но — и это касается очерков и о быте, и о судьбах — можно было гораздо больше написать о реальной, а не выдуманной жизни и страданиях народа. Об инакомыслии, сопротивлении этому монстру, которое было всегда. Но об этом в учебнике не пишут. Ни разу не упоминаются в учебнике и книге для учителя имена подлинных героев сопротивления сталинщине — Мартемьяна Рютина, Варлама Шаламова и др.

Что такое родина

Учебник начинается и заканчивается призывом любить родину. Но что мы понимаем под родиной? Любить родину — это любить Сталина или любить новомучеников? Если то и другое — это чревато. Постоянно совершается классическая подмена, которую очень точно сформулировал в свое время Салтыков-Щедрин: не надо путать отечество с его превосходительством.

У авторов этого учебника — комплекс фантомных болей. Советской империи уже нет, а боль за нее есть. Еще в 2007 году был круглый стол в редакции журнала «Большой город». И там Филиппов честно сказал: вот, на Украине создан институт национальной памяти, где утверждают, что голодомор — геноцид украинского народа, в Прибалтике есть музей оккупации, в Польше есть, а мы что, хуже, что ли. То есть он полностью обнажил пропагандистскую сущность — мы занимаемся контрпропагандой. Если наши виноваты — надо всячески приуменьшить степень их вины. Главное — интересы государства.

Авторы считают, что такое изложение нужно для воспитания (воспитания патриотов) — но кого можно воспитать ложью? Идет игра на том, что все зло извне. Идет дикая лесть русскому народу и утверждение о том, что ему не в чем каяться, — виноват Мюнхен, поляки. Идет двойная бухгалтерия, двойная мораль, все погружены в имперский националистический угар.

Что делать

Меня поражает, что нет почти никакой критической реакции от исторического сообщества. Я догадываюсь, почему этой реакции нет. С одной стороны, здесь есть много консервативно настроенных людей, которые тоже за Сталина и считают, что при нем было лучше. С другой стороны, есть много людей, которые так не считают, но они — авторы того же издательства «Просвещение» и не хотят вступать в борьбу с этим учебником, потому что их собственные учебники тогда не издадут. В целом это всё выглядит неприятно и бесперспективно: становится ясно, что у нас в стране нет вообще экспертного исторического сообщества, которое могло бы дать отпор таким учебникам. Были круглые столы, обсуждения, есть пять-шесть человек, которые выступали и выступают. Но что такое пять-шесть человек?

Замечательный советский писатель-фантаст Иван Ефремов в книге «Час быка» справедливо заметил: там, где люди говорят «нельзя ничего сделать», знайте — зло поразит все лучшее в их жизни. Это точно сказано. Всегда есть что сделать. Для начала, конечно, назвать зло злом, преступное государство — преступным государством, а преступления — преступлениями.

Самый близкий образ для всей этой ситуации — образ, использованный Абуладзе в фильме «Покаяние»: непохороненный мертвец, который хватает нас всех за горло. Пока мы не назовем преступников преступниками и не вынесем какое-то судебное определение по этому делу, всё будет продолжаться, труп с пятнами разложения будет хватать нас своими синими руками.

Тут многое ложится на учителя. Даже если его заставили идти по этому учебнику, он может объяснить, что в действительности было по-другому, может порекомендовать литературу, которая быстро поставит мозги на место. Но я не понимаю, почему в демократической стране, которой мы являемся по Конституции, мы должны учить детей, что террор был прагматичным инструментом управления страной.

Альтернативы

«Учебник Филиппова» — все-таки феномен, других таких, за исключением тоже грешащего «имперскими штучками» учебника под редакцией В.В. Загладина, у нас нет. Сейчас еще вышел огромный двухтомник — но это уже вузовский учебник — под редакцией Андрея Зубова, который лично для меня был некоторым разочарованием (в плане невероятной идеализации дореволюционной России и Белого движения), но, по крайней мере, с моральной точки зрения там все в порядке: тираны в нем не оправдываются. У меня есть претензии к изложению в нем событий периода 1990-х, но когда авторы говорят о прошлом, которое давно прошло, — тут все очень содержательно, достоверно и достойно. У него, кстати, есть гриф для высших учебных заведений. Можно усмотреть некое противоречие в одновременной рекомендованности и учебника Филиппова, и учебника Зубова, но это происходит точно по советскому анекдоту: «На Западе многопартийная система, а у нас многоподъездная». По-другому это еще называется «борьба разных кремлевских башен». Конечно, они ведут борьбу друг с другом, и это, помимо прочего, проявляется и в борьбе учебников.

«Учебник Филиппова»-2 уже поступил в продажу, но, слава богу, продается не только он, но и другие учебники для школы по этому периоду, изложение в которых, на мой взгляд, намного честнее, правдивее и более адекватно тому, что реально происходило с нашей страной. Есть замечательный учебник под редакцией В. П. Шестакова, неплохой учебник под редакцией А. О. Чубарьяна и Е. И. Пивовара (но на фоне Филиппова это, конечно, просто Карамзин), есть запрещенный, но существующий учебник И. И. Долуцкого — с него несколько лет назад Министерство просвещения сняло гриф «Рекомендовано». Это вызвало тогда скандал, потому что по этому яркому, честному, хлесткому и любимому народом учебнику многие учителя вели занятия. Кстати, как раз с изничтожения учебника Долуцкого началось внедрение в школы «филипповского учебника». Есть совершенно не запрещенный, но очень неплохой учебник Леонида Кацвы, который формально считается справочником для поступающих, но, по сути, это учебник. Т.е. филипповскому творению есть что противопоставить. Но нужно же, чтобы было желание что-то противопоставлять.

Фотография: Москва, 1990-е / Shepard Sherbell / Corbis / Getty Images