Концепция «сырьевого проклятия» при всей своей интуитивной понятности и очевидности остается предметом исследования и критики со стороны экономистов. Центральный момент в этой критике — сырьевые товары как таковые являются лишь редким в мировом масштабе ресурсом, и почему именно нефть и газ (а не, например, логистические преимущества или способность экономики производить редкий агротовар в мировом масштабе — кофе, чай, каучук) вызывают проблемы с институциональным ростом. Колонка Джона Тьерни в New York Times, часть постоянной полемики вокруг этой темы, написана 5 мая 2008 года, в момент, когда, как предполагалось, росту нефтяных цен не будет предела — а, значит, тема «ресурсного проклятия» будет актуальной вечно. Уже через два месяца Россия, наряду с рядом развивающихся стран приготовившаяся не без удовольствия переживать положительные стороны resourсe curse, обнаружила, что основные положения теории для нее все же актуальны — начавшие падать цены на нефть обнажили ее институциональную слабость. Теория может быть спорна в основаниях, но правила игры, закономерности в которых теоретики пытаются выявить, в любом случае существуют.
Переосмысление нефтяного проклятия
Джон Тьерни
При всем своем скептическом отношении к попыткам приписать нефти зловещие свойства я вполне разделял недавно распространившееся в экспертном сообществе мнение, что запасы нефти и других природных ресурсов — сущее проклятие для многих стран. То, что я наблюдал на практике в Ираке в сочетании с теоретическими научными изысканиями, подталкивало к выводу: изобилие природных ресурсов приносит стране больше вреда, чем пользы. Это была весьма привлекательная, оригинальная и умная мысль. Возможно, слишком умная.
Доклад, опубликованный в журнале Science, заставляет усомниться в справедливости теории «ресурсного проклятия»: в своих исследованиях многие ученые, в том числе Джеффри Сакс и Эндрю Уорнер, демонстрировали прямую связь между зависимостью от экспорта природных ресурсов и медленным экономическим ростом, высоким уровнем бедности, авторитаризмом, коррупцией и вооруженными конфликтами, опираясь на некорректные данные. Согласно теории «ресурсного проклятия», легкие деньги от продажи природных ресурсов идут на финансирование гражданских войн, а также на ослабление общественных институтов, поскольку на эти деньги репрессивные режимы покупают оппозицию и остаются у власти, какой бы пагубной ни была их политика в отношении остальных отраслей экономики.
Однако новый доклад в Science указывает на противоположную причинно-следственную связь: вооруженные конфликты и ошибочная экономическая политика приводят к зависимости от экспорта природных ресурсов, а не наоборот. Хаос и некачественное руководство в стране отпугивают иностранных инвесторов, местные предприниматели в поисках лучшей доли стремятся за границу, в результате происходит перекос в экономике. Несмотря на закрытие заводов и бегство бизнеса из страны, всегда остаются под рукой цены на нефть и драгоценные металлы, и добывающая промышленность становится единственным стабильным сектором экономики, указывают авторы доклада — Криста Брунншвейлер из Швейцарского федерального технологического института и Эрвин Балт из Оксфордского центра исследований экономики стран, богатых природными ресурсами.
Вооруженные конфликты и ошибочная экономическая политика приводят к зависимости от экспорта природных ресурсов, а не наоборот.
Они обнаружили, что «проклятие» исчезает, если рассматривать не относительную важность экспорта природных ресурсов для экономики, а относительное изобилие еще не добытых ресурсов. Сравнение стран по этому показателю демонстрирует, что в странах, богатых природными ресурсами, наблюдаются несколько более высокий экономический рост и несколько меньшее число вооруженных конфликтов.
«Мы обнаружили, что изобилие ресурсов (особенно полезных ископаемых) оказывает непосредственное положительное воздействие на рост доходов. При прочих равных увеличение богатства недр Сенегала на одно стандартное отклонение (т.е. приблизительно на величину, отделяющую Сенегал от Швеции) привело бы к показателям роста на уровне Мозамбика или Кении. Не слишком впечатляющее достижение, но, определенно, и не „проклятие“, — говорится в докладе. — Сходным образом богатство недр снижает риск возникновения конфликтов за счет косвенного положительного эффекта: изобилие природных ресурсов способствует росту доходов, а более высокие доходы, в свою очередь, снижают риск возникновения конфликтов».
Исследователи оговариваются, что не учитывали в своем анализе алмазы, а оценка природных богатств не является абсолютно точной. Тем не менее они приходят к выводу, что зависимость от ресурсов — это скорее симптом, чем причина экономической отсталости:
«Представляется, что в богатых ресурсами странах в целом выше уровень доходов и ниже риск гражданской войны. При этом, разумеется, существуют особые страны, где изобилие особых ресурсов приводит к разрушению институтов и территориальным расколам, но, по нашему мнению, такого рода случаи не укладываются в общую закономерность».
Эта общая закономерность представляется вполне достоверной: страна с хорошими институтами, такая как Норвегия, очевидным образом, выигрывает от нефтяных прибылей. Тогда получается, что Ирак — одна из «особых стран», для которых ресурсы стали проклятием. По мнению иракского бизнесмена Ватика Хиндо, деятельность которого я исследовал, рост цен на нефть в 1970-х годах обеспечил Саддама Хусейна средствами на ведение войны с Ираном и позволил ему закрутить гайки в остальных отраслях экономики. Сам Хиндо чудом уцелел во время гонений на бизнесменов, которых обвиняли в «экономических преступлениях».
«Ирак внезапно получил огромное богатство, и я надеялся, что экономика решит наши проблемы, — говорил он. — Режим займется поддержанием закона и порядка, и наступит процветание. Но вместо этого режим принялся увеличивать армию».
Он сказал мне это пять лет назад, когда иракские предприниматели, и он в том числе, надеялись, что плохие времена позади. Тяготы этих пяти лет с очевидностью показали, что проклятие Ирака не только в нефти. И все же я думаю, что Ирак был бы сегодня в лучшем положении, если бы американские власти настояли на применении лекарства от «ресурсного проклятия», рекомендованного экспертами по развитию: на передаче доходов от продажи нефти непосредственно гражданам страны (возможно, через систему пенсионного обеспечения или по схеме отчислений, принятой на Аляске).
А что думаете вы? Существует ли «ресурсное проклятие»? И даже если его не существует, следует ли во избежание разлагающего влияния направлять доходы от природных богатств в обход органов центрального государственного управления?
Перевод с английского Александра Столярчука
Фотография на обложке: ©Daniel Beltra / Greenpeace