— Вы знаете, что вас в соцсетях уже с певицей Монеточкой сравнили?

— О боже.

— По-моему, некоторое внешнее сходство есть. И вы тоже чувствуете время. По крайней мере, с 3 сентября вы теперь звезда — наша, городская.

— Это просто кошмар…

— Вы читали, что пишут про ваше назначение в соцсетях, в комментариях?

— На самом деле мне было некогда. Но знакомые зачем-то мне скидывали эти комментарии. Я знала, что люди так отреагируют. Не была удивлена, скажем так.

— Не испугало?

— Если пугаться комментариев в социальных сетях, лучше сидеть дома, закрыться и ничего не делать.

— Соцсети — это одно, но вы постоянно будете в фокусе общественного внимания, как ни крути, вы теперь фигура политическая. Осознаете?

— Осознаю. И осознавала, когда шла сюда.

— Человек на вашей позиции должен быть открытым, но любой чиновник всегда зависим. От начальства. Он должен соблюдать букву закона, несмотря на то что общественности кажется какое-то решение очевидным…

— Да, таких вещей очень, очень много. Мне кажется, работа муниципального служащего любого ранга в этом и заключается: сделать так, чтобы налогоплательщикам стало лучше жить, удобнее, проще, чтоб они быстрее смогли решать свои вопросы.

— Наталья, вы считаете, что на этом посту что-то сможете изменить? Российский чиновник обычно на другое настроен.

— Изменить? Ну да, конечно. Меня позвала, на мой взгляд, очень адекватная, сильная команда. К их предшественникам я бы не пошла работать. Меня приглашали четыре года назад быть начальником отдела городской среды. Я не пошла, потому что прекрасно видела как общественник, что не дадут ничего сделать, даже если я сильно захочу. А тут, наоборот, мне сказали, что я обязательно должна что-то сделать.

— Мэр Первышов как неглупый чиновник понимает значение пиара, и некоторые восприняли ваше назначение только как его хороший ход.

— Я не вижу никакого противоречия. Хороший пиаровский ход может быть и хорошим политическим решением.

— Некоторые думают, что вам важна статусность. По сути, вы сейчас будете заниматься тем же, чем вам предлагали четыре года назад. Но сейчас эту должность громко назвали «главным архитектором», и вы согласились.

— Начальником отдела в МУПе я работала после того, как закончила институт (специальность инженер-архитектор. — Югополис), и на самом деле мне больше хотелось реальной практики. Общественной работы мне тогда хватало — на общественных слушаниях и в таких организациях, как «Городские решения». А сейчас я уже вижу иначе. Знаете, мне надоело ходить как участнику на все эти мероприятия, я понимаю, что повестку все равно задает главный архитектор. Но статус… Может, и большой, и громко звучит, но по факту… В полномочиях моей должности есть «согласование вывесок, внешнего вида зданий, размещение нестационарных торговых объектов» — в общем, все, что касается красоты. Больше это похоже на главного художника. Но такой должности не существует. Но и главного архитектора тоже не существует. У меня в трудовой книжке записано: «Заместитель директора департамента, начальник отдела городской среды». Ну, вот так СМИ окрестили…

— Вообще-то так обозначено в новости на сайте администрации. Но тем не менее надежды у многих на вас очень большие. Получается, что вы теперь «по другую сторону баррикад». Раньше вы могли на градостроительном совете довольно жестко возражать как общественник. Теперь вы там же, но уже в качестве муниципального чиновника.

— Нет, я осталась на стороне общества. Пусть это прозвучит банально, пусть это выдаст мою неопытность, но я по-прежнему верю в это. Власть должна поддерживать интересы общества. Но встает другой вопрос: как их поддерживать? Одно дело, когда мне звонит бабушка и говорит: «Согласуйте мне, пожалуйста, нестационарный торговый объект». Объясняю, что это целая процедура: нужно подать заявление в МФЦ, мы рассмотрим проект и напишем ответ. А бабушка начинает про то, что она ветеран войны, воевала, а мы не думаем о людях и т. д. Администрация именно этим и должна заниматься — отстаивать интересы людей. Но общество — это не только самые незащищенные слои, это еще и бизнес, образование, множество других сфер.

— Город по определению — пространство политики, еще со времен Аристотеля. Вопрос: как соединить интересы разных социальных и экономических групп?

— Быть хорошим для всех не получится. Естественно, я буду принимать решения исходя из своего профессионального мнения, советов коллег-специалистов, которые опираются на цифры, на опыт других городов. То есть мнение должно быть чем-то подкреплено. Если не так, то чиновник опускается до уровня обывателя.

— У наших архитекторов есть разные мнения по поводу сохранения у Краснодара статуса исторического поселения. Ваше мнение?

— В городе есть границы исторического поселения. Если мы хотим говорить о Краснодаре как о городе туристическом, конечно, важно их оставлять. Причем сам формат исторического поселения предполагает не такие уж строгие регламенты, как нам с вами кажется. Сложность не в типе застройки (я имею в виду застройку малоэтажными зданиями в глубине квартала). Сейчас зайди в любой краснодарский дворик, что мы увидим? Пристройка, к ней прилеплена еще одна пристройка, и так далее. Мало того что пожароопасно, там еще водятся всякие животные и насекомые, переносчики заразы.

— Понимаю, что вы относитесь к архитектуре не как инженер, не как строитель, а более широко, даже философски. И вы в курсе современных архитектурных и градостроительных концепций. Наташа, вы уверены, что найдете общий язык с теми, кто вас окружает?

— Знаете, коллеги мои очень разные. Коллектив разношерстный. Есть кандидат наук, а есть и те, кто про архитектуру разве что в институте что-то читали. Придется рассказывать, убеждать, но это нормально, так в любом коллективе, на любой работе. Даже в «Фейсбуке». Приводишь аргументы, человек тебе отвечает, что он так не думает. «Почему?» — «Ну не думаю, и всё тут». Ответа нет, а есть боязнь признаться в ошибке.

— Сколько у вас в подчинении людей?

— На самом деле у нас непростая структура в департаменте. За штатными сотрудниками закреплены специалисты подведомственного Градинформа (муниципальное казенное учреждение «Информационный центр по обеспечению градостроительной деятельности муниципального образования город Краснодар». — Югополис). У меня в подчинении шесть человек. Плюс трое из Градинформа.

— Немного.

— Да, совсем немного. Причем на департамент архитектуры и конкретно на наш отдел возлагают очень большие надежды. Работы много. Мой первый день на новом месте сложился так: пришла к восьми, ушла в восемь вечера. Не успела пообедать, не было даже возможности выйти подышать свежим воздухом. 12-часовая непрерывная работа. Постоянно заносят бумаги, нужно принимать решения, смотреть документы, подписывать — не подписывать… Совещания, встречи…

— Как ваша семья отнеслась к этим переменам? Теперь вы будете постоянно так заняты.

— Сначала муж (он программист, работает в КубГУ) сказал: «Зачем тебе это нужно?» Поговорили, потом все-таки положительно воспринял. Родители тоже.

— Вопрос о родителях очень публику волнует, кстати. Кто они?

— Мама всю жизнь проработала бухгалтером в бюджетных учреждениях. В медколледже, в «Премьере», в Кубанском казачьем хоре. Папа у меня работал инженером. Выйдя на пенсию, открыл свою фирму, которая занимается обслуживанием пожарных сигнализаций.

— А у вас там доля?

— Была, да. Но я уже вышла из соучредителей.

— У вас есть и своя архитектурная студия?

— Это не юридическое лицо, скорее сообщество. Я работала в команде — так быстрее. Но и MashtArch существовало всего полгода.

— При этом вы находили время для общественных проектов. Карасунский линейный парк, например.

— Это история четырехлетней давности. Я хорошо отношусь к городским активистам, считаю, что это такие «санитары леса». Не всегда они правы в своих суждениях, не всегда разбираются в предмете, но тем не менее эти люди своей позицией помогают городу не превратиться в гетто.

— Когда мы сможем сказать: вот это в городе сделала Машталир? На что вы в первую очередь обратите свое профессиональное внимание?

— Я пришла в такое интересное время, когда Краснодар решил строить ливневку. Большой, масштабный и затратный проект. Естественно, на многое другое финансирования не остается. И уже после того, как я согласилась прийти на эту должность, мне сказали: «В первый год твоей работы не будет денег ни на какое благоустройство». Интересно, да? У меня были достаточно большие планы, но судьба распорядилась иначе. С другой стороны, есть возможность навести порядок в гайдлайнах — стандартах по благоустройству.

Это ведь тоже элемент архитектурного облика города. Должно получиться, и изменения будут сразу заметны.

— Но мы-то помним, как краевой штаб рулил благоустройством Краснодара. По-разному. В числе дурных предложений тоже были единый стиль вывесок и нажим на особенность «кубанской архитектуры» с базовым серым цветом. Ассоциации будут те же, не боитесь?

— Как будет восприниматься — это одно, другое — как это будет реализовываться. Мне кажется, что негативная реакция — достаточно сильный мотиватор для того, чтобы доказать: мы можем.

— И последний вопрос. Краснодару бренд нужен?

— Считаю, что пока что городу нужны более приземленные вещи. Чистые фасады, тротуары — везде, по всему городу, а не только в центре. А потом уже можно будет подумать о бренде.

Фото: «Афиша Краснодар»