Я родился и жил в Иванове с 1990 до 2013 года, а потом приезжал каждый месяц. За это время я стал чужим, фланером в этом городе. Все новое я узнаю от друзей, из редких газетных публикаций и опыта почти туристических прогулок по Иваново.

Корни мифа. Судьба меценатов

Дореволюционный город Иваново-Вознесенск держался на купцах, фабрикантах и рабочих — первые мануфактуры появились в городе еще в XVII веке. Советская власть провела в городе электричество, водопровод, трамвай (к счастью, он работал до конца 2000-х). Меценатам не сразу, но поставили памятники, коллекцию произведений искусств Дмитрия Бурылина превратили в историко-краеведческий музей, оставив бывшего владельца присматривать уже за народными вещами. Про ивановские музеи быстро не напишешь, но промолчать про агитационные ситцы в одноименном музее будет совсем стыдно.

Корни мифа. Советы и конструктивизм

В 1920-е годы Иваново-Вознесенск (Красный Манчестер) считался самым крупным текстильным центром России, его называли третьей пролетарской столицей СССР, Ленин в своих речах упоминал ивановских рабочих после московских и питерских. В городе в 1908 году образовался первый Совет рабочих депутатов, созданный во время трехдневной стачки для переговоров с фабрикантами.

За неполное десятилетие, с конца 1920-х город застроили местные и московские конструктивисты. И сегодня на центральном проспекте Ленина стоят дома-метафоры: дом-корабль, там располагалась первая в СССР фабрика-кухня «Нарпит № 2»; дом-пуля, бывшее здание ОГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ; дом-подкова — дом для работников перечисленных служб (говорят, здания соединялись подземным переходом); здание школы-птицы. В городе построили деревянный цирк на 3000 мест, а потом взорвали его в 1977 году.

Советская власть переименовала почти все городские объекты. Улицы Иванова стали носить имена революционеров — Фрунзе, или важных тегов советского мира — улица Боевиков, Красной армии. Битва за нейминг возобновилась в конце нулевых, когда до провинциальной администрации докатился тренд на дореволюционное-русское-духовное: так проспект Фридриха Энгельса стал Шереметьевским, но позорное название улицы Боевиков так и осталось.

Неясно, как говорить про Иваново после Второй мировой; чем отличался этот город от других населенных пунктов в центре России — мне сказать сложно. Самый простой ход — переключиться на перестройку.

Свободные и страшные девяностые

В девяностые Иваново оказался одним из главных рынков страны. Челноками становились инженеры, предприниматели, учителя, те, кто не смог иначе адаптироваться к рынку. На дырявых «икарусах» сотни женщин, пряча деньги в трусы, отправлялись за товаром в Москву на Черкизовский рынок, а кто посмелее — в Турцию. Квартиры строились на носках, критерием успеха надолго стал тотальный евроремонт. В Иванове появился торговый центр «Серебряный город». Как-то раз из всех ювелирных магазинов рэкетиры вывезли золото, через день — вернули, значит кто-то с кем-то договорился. Сегодня все стараются перевести оголтелый бизнес девяностых на легальное положение. Если посидеть в «Кофебине» — «Кофемания» за МКАДом — на проспекте Ленина по соседству с Союзом писателей, то можно услышать, как мужчины за сорок после барбершопа и хамама обсуждают отгрузку товара из Владимира и налоговые вычеты. Мужчины к сорока, которые уже решили свои проблемы, засматриваются на студенток. Только программисты, которые с первого кода не живут в каком-то конкретном городе, редко поднимают глаза от мониторов.

Вокруг Иванова — область

Названия многих городов в Ивановской области пришли из угро-финского языка: Кохма, Южа, Шуя, Лух. Поселок художников Палех в советское время стал одним из центров лаковой миниатюры, но после развала Союза и прекращения госзаказов выжили только предприимчивые художники-менеджеры: шкатулки стали корпоративными сувенирами, вместо русской тройки на крышке можно увидеть Лермонтова — все зависит от культурного запроса заказчика. В палехском музее можно найти агитлаки с Лениным и танком, а рядом — работы художников-классиков (в Палехе их называют «стариками») Голикова, Котухина, Баканова, Вакурова, Маркичева. Сегодня Палех — один из немногих городов Ивановской области, который захватила джентрификация: государство влило около 100 миллионов рублей для ребрендинга центра Палеха, за проект отвечала КБ «Стрелка». И планируется еще столько же. В Шуе до сих пор работает завод по производству одноименной водки, в городе есть кинотеатр с почти столичным репертуаром, потому что владелец любит смотреть кино, которое не выходит в прокат в регионах.

Мифы постсоветского Иванова

С 2009-го по 2014-й я часто ездил автостопом из Иванова в другие города России. Водители говорили: «Иваново — город невест!» Этот позднесоветский миф появился в послевоенное время. С фронта вернулось мало живых мужчин, женщины до перестройки чаще всего работали на ткацких и иных предприятиях. Говорят, Илья Глазунов как-то оказался в Иванове, нарисовал портрет моей мамы. Несколько лет назад в Иванове установили туфельку невесты, уродливую, как весь этот миф. Верю: «невестное» Иваново долго не проживет. Фактически, сегодня Иваново — город студентов, которые едут с близлежащих областей в 16 ивановских вузов.

Работа

Высокооплачиваемой работы для гуманитариев в регионе нет; программисты, инженеры могут работать в IT-корпорациях, которые открыли дешевые по столичным меркам отделения в регионе. Многие посетители городских кафе за кофе изучают английский — простой способ уехать из любого российского города.

Сообщества. Смерть городской культуры

В 1990–2000-е Иваново, как и другие города за МКАДом, напоминал экспериментальную лабораторию с вертящейся табличкой: на одной стороне — «страшно», на другой — «интересно». Город разбили на зоны субкультуры (рэперы, рокеры, скинхеды). У Центрального рынка школьник мог купить травки и, если хватит денег и знакомств, — «калашников». В мире своих понятий жили бандиты, причем школьники встречали на улице бандитов-школьников, студенты — студентов. Если у тебя отобрали телефон, быстрее милиции помогал смотрящий за районом. К концу 2000-х на улицах стало спокойнее и скучнее. Скорее всего, на это повлияло тотальное распространение компьютеров и мобильников у населения и укрепление вертикали власти: те, кто раньше отбирал телефоны, теперь сидели в колониях или сторчались. Вместе с бандитами к 2010-м стала исчезать и уличная культура: реже на площади Революции стали собираться скейтеры и фаерщики, уличные музыканты осели в барах и на свадьбах, легендарный клуб «Пятница» — три подземных этажа напротив Ивановского государственного университета — не прошел проверку пожарников.

Места силы. Культура событий

Сегодня одно из главных мест силы в Иванове — драматический театр, в котором, помимо постоянно меняющегося репертуара, проходят читки современных пьес, например «Сережа очень тупой» Дмитрия Данилова. Если спросить: «Где собираются молодые горожане, чтобы поговорить?», то ответ будет — в барах. В Иванове активно играют в «Что? Где? Когда?», но, правда, в последние годы предприимчивые журналисты превратили игру в бизнес.

В Иванове нет места, вокруг которого объединились бы самые разные жители, как, например, «Октава» в Твери, «Смена» в Казани, «Арсенал» в Нижнем Новгороде. Местом силы может стать Центр авангарда. В этом пространстве уже второй год ивановские ученые-гуманитарии Мария Миловзорова, Михаил Тимофеев и их коллеги проводят фестиваль «Первая фабрика Авангарда». Осенью 2019-го в рамках этого фестиваля в Иваново приедут Галина Юзефович и Алексей Сальников.

Тимофеев активно занимается популяризацией истории Ивановского края и считает Иваново сердцем уникальной равнинно-фабричной цивилизации, возникшей в XIX веке на севере Владимирской губернии и юге Костромской. Приметы этой «цивилизации» — масштабные фабричные комплексы, особняки фабрикантов, дома рубежа веков в стиле эклектики и модерна.

Каждый год в Ивановской области проходит международный кинофестиваль имени Андрея Тарковского «Зеркало». С 2018 года после смены команды фестиваль стал площадкой экспериментов. В первый год ребрендинга на «Зеркале» заработал кинокампус для тех, кто хочет неделю монтировать, выходить в город с камерой и создавать свои фильмы. Летом 2019-го фестиваль запустил еще и анимационный кампус для подростков. По Ивановской области провезут программу «Кино на колесах», в Иванове покажут фильмы из десяти стран, картины с ведущих мировых фестивалей, «Зеркало» открывается на родине Тарковского в Юрьевце бесплатным концертом, который собирает несколько тысяч человек с разных областей.

Когда я пишу о «Зеркале», то понимаю свою ангажированность, потому что работал на фестивале пресс-секретарем, а теперь — куратором лектория. В 2018-м каждый фестивальный день на своей странице «ВКонтакте» я писал афишу на день, и ее стали перепечатывать местные СМИ. Каждый фестивальный день я открывал двери кинозала перед началом фильма, смотрел, сколько людей пришло — за билеты дрались, ступеньки были заняты. Вечером звонили из Росгвардии, спрашивали, сколько человек планируется на том или ином мероприятии. В этом 2019 году фестиваль стал еще больше — думаю, «Зеркало» сейчас самое важное культурное событие в регионе. На культуру событий повлиял и новый губернатор Ивановской области Станислав Воскресенский. Помимо поддержки «Зеркала», он запускает сенью 2019 года фестиваль сериалов.

Проблемы настоящего и будущего города рядом с Москвой

В Иванове в начале 2000-х работал местный оператор сотовой связи «Смартс», но большая тройка («Билайн», МТС, «Мегафон») долго не пускала его на рынок 3G; теперь про него мало что слышно. Не могу с ходу назвать хотя бы одну региональную инициативу, которая смогла выйти на федеральный рынок. В Иванове предприниматели, которые стоят в торговых центрах, говорят, что у людей стало меньше денег или они начали активнее покупать вещи в интернете. Пустые торговые центры говорят о том, что застройщики забыли о дистрибуции и маркетинге. Между Москвой и Ивановом теперь ходят три ж/д «Ласточка» в день, но вокзал стоит в руинах затянувшегося ремонта. На привокзальной площади установлен памятник с огромной женской головой на постаменте. По слухам, образ женщины списан с революционерки, которую расстреляли в этих местах почти столетие назад. На деле это коллективный образ революции, который мало кому сейчас понятен и нужен.