Ранней осенью 1976 года мы с женой приехали в Стокгольм по приглашению профессора Ассара Линдбека для работы в качестве приглашенного исследователя в Международном научно-исследовательском институте экономики. Поначалу жизнь наша в Швеции складывалась не слишком удачно. Нам долго не удавалось найти подходящую квартиру, а в гостинице мы чувствовали себя неуютно. Потом я забыл в метро толстенные папки со всеми выписками из научной литературы, которые делал в течение нескольких лет. Да и погода в эту пору бывает в Скандинавии довольно мрачной. Как-то дождливым, ветреным утром по дороге в университет меня прорвало: не могу больше в Стокгольме, вернемся лучше домой.

И хорошо, что мы не уехали! Бригитта Элиасон, секретарь института, отзывчивая и дружелюбная женщина, в результате неустанных поисков нашла нам симпатичную квартиру. Мои записи нашлись, я получил их назад в полном порядке. Условия работы в Стокгольме сложились просто идеальные — по моим ощущениям, именно здесь начался самый продуктивный период в моей карьере, период написания книги «Дефицит».

Источники вдохновения

<...>

Впоследствии некоторые читатели, узнав из предисловия к «Дефициту», что книга была написана в Швеции, интересовались, не мешало ли мне при описании экономики дефицита и социалистической системы отсутствие восточноевропейского контекста, опыта повседневной личной жизни. Отнюдь! До приезда в Стокгольм я накопил достаточно впечатлений, а для написания книги мне были прежде всего необходимы покой и удаленность от тяжелых конфликтов, постоянной борьбы по мелочам, метаний и потрясений жизни на родине.

В главе 12 я привел ряд предпосылок — впечатления от прочитанных книг, споры, личные переживания, — послуживших подготовкой к написанию книги. Интерес к экономике дефицита возник у меня очень давно, она занимала мои мысли еще со времен написания кандидатской диссертации, где я посвятил этой проблеме целую главу. В течение двадцати лет я снова и снова возвращался к данному вопросу с различных позиций. Однако результатом многолетней работы были до сих пор лишь обрывки мыслей, накапливавшихся у меня в голове. И вот, во время спокойной жизни в Швеции, кусочки мозаики сложились в целостную картину.

Принявшись за написание книги, я начал работать с бешеной скоростью: зачастую на главу уходила всего неделя. Многое уже заранее сложилось в голове, оставалось только записать. И, как уже бывало со мной раньше, по мере работы над текстом прояснились многие вопросы и связи между ними.

До моей книги проблема дефицита в социалистической экономике затрагивалась в трудах многих экономистов. Данной теме часто посвящали пару абзацев в статье, а в отдельных книгах — и целые главы. Тем не менее «Дефицит» стал первой монографией, посвященной исключительно этой проблеме. Пока я писал ее, все время искал работы, на которые можно было бы сослаться как на источники. Если находил немногочисленных теоретических предшественников, включал ссылки на них в свой текст, как принято. Точно так же я с благодарностью перечислил в книге тех, кто помогал мне советами или сотрудничал со мной в ходе подготовительных исследований. Таким образом, я не утверждаю, будто все идеи, высказанные в книге, впервые пришли в голову именно мне или я первым их записал. Могу, однако, заявить, что вдохновили меня на написание этой книги вовсе не соображения по данной теме других авторов. Не выделю ни одной работы, для которой «Дефицит» стал бы продолжением. Были, конечно, книги, косвенным образом подтолкнувшие меня к написанию «Дефицита», — работы Маркса, Кейнеса и Хиршмана, например. В предыдущих главах я уже говорил об этих влияниях. Но у всех перечисленных авторов речь не шла о хроническом дефиците, возникающем при социализме.

Я испытывал влияние всего корпуса теоретических знаний, почерпнутых мною с 1955 года из литературы, эмпирических исследований в Венгрии, личных дискуссий, лекций, дебатов на конференциях, длительных заграничных командировок. «Сверхцентрализацию» писал наивный исследователь, наблюдающий за действительностью широко открытыми глазами. «Дефицит» — работа профессионального экономиста, хорошо подготовленного члена экономического сообщества, который уже лучше ориентируется в обществе, экономике и политике, опираясь на литературу и на собственный опыт.

Здесь я ненадолго вернусь к тому, о чем уже писал в самом начале главы: я взял с собой в Стокгольм многокилограммовые выписки из прочитанных работ. Признаюсь, что на самом деле я почти не заглядывал в них в процессе работы. Так было и с другими книгами. Идеи, вычитанные мною из литературы, очевидно, хранятся где-то памяти и в нужный момент выскакивают сами собой. Поиск источников или записей по ним только мешал бы мне во время работы. Я бы тогда слишком их придерживался, вместо того чтобы думать своей головой. Обычно мне достаточно обратиться к источникам для уточнения ссылок, когда первый вариант рукописи уже готов.

Идея книги

Написание «Дефицита» преследовало две цели. С одной стороны, я хотел показать, как функционирует социалистическая система в целом. С другой — стремился представить проявления, причины и последствия экономики хронического дефицита с методической точки зрения. Лучше даже отбросить все эти «с одной стороны», «с другой стороны» и сказать, что, описывая экономику дефицита, я хотел дать более широкую и глубокую ее картину, нежели просто причины и следствия данного явления. Экономика дефицита является той частью, с помощью которой можно показать целое. Поскольку все граждане соцстран сталкивались с дефицитом каждый день, они должны были почувствовать: речь теперь идет о них, об их жизнях. Само название «Дефицит» было провокацией, призванной проникнуть в суть вопроса. Я ставил себе задачу обобщить повседневный опыт и поднять его до уровня общей теории.

Последнего, наверное, легче было бы достичь, начни я описание явления со сферы потребления, ведь в роли потребителя выступают постоянно все без исключения. Однако с точки зрения логики изложения это было бы неправильно, ведь корни проблемы уходят в производство. Именно поэтому я начал книгу с функционирования предприятий, где определяются затраты на производство. (У меня были свежие впечатления, как у невольного добытчика материалов для строительства кооператива.)

Случаи дефицита проявляются в любой экономике. Пассажир не может вовремя улететь, потому что у него из-под носа увели последний билет на данный рейс. Хочешь посмотреть новый разрекламированный фильм — стой в очереди перед кинотеатром. В подобных явлениях нет ничего особенно серьезного, они случайны и длятся недолго. Об экономике дефицита мы можем говорить в том случае, когда дефицит ощущается во всех (или практически во всех) секторах экономики: на производстве, в быту, в сфере товаров и услуг, в распределении рабочей силы, в области текущих расходов и инвестиций. Дефицит — явление не переходное, но хроническое. Предложение существенно отстает от спроса, и разрыв зачастую очень велик — другими словами, дефицит растёт интенсивно.

Коротко говоря, для экономики дефицита характерен хронический и интенсивный дефицит, охватывающий всю экономику. Рынок в такой экономике не испытывает временны́х колебаний вокруг равновесного состояния спроса и предложения. Он последовательно отходит от того, что в одной из предыдущих глав я назвал «вальрасовым равновесием». Хронический дефицит — не исключительный случай, а нормальное состояние системы.

Экономика дефицита является той частью, с помощью которой можно показать целое. Поскольку все граждане соцстран сталкивались с дефицитом каждый день, они должны были почувствовать: речь теперь идет о них, об их жизнях. Само название «Дефицит» было провокацией, призванной проникнуть в суть вопроса.

Дефицит (и я не стану все время называть его «обширным, хроническим и интенсивным») влечет за собой тяжелые последствия.

При дефиците покупатель зачастую вынужден приобретать не то, что собирался купить изначально. Вынужденная замена уничтожает радость потребления. Обретение дефицитного товара связано с утомительными поисками, долгим стоянием в очередях. Валовой объем потребления обещает потребителю в условиях экономики дефицита меньший рост благосостояния, нежели при хорошо обеспеченной рыночной экономике.

Недостаточные, неравномерные поставки материалов, полуфабрикатов, запасных частей наряду с острой нехваткой рабочей силы приводят к задержкам на производстве и снижают производительность труда.

Производитель в условиях экономики дефицита может без проблем продать свой товар изголодавшемуся покупателю. Производители не борются за покупателя. Таким образом, дефицит уничтожает один из важнейших стимулов технического развития, что и является одной из основных причин технической стагнации при социализме.

Выше я перечислил прямые экономические убытки, причиняемые дефицитом. Не менее важно влияние, которое он оказывает на общее состояние людей. Верховенство производителей и продавцов ведет к деградации человеческих отношений. Покупатель отдан на милость производителя, точнее продавца, и часто попадает в унизительное положение. Распределение многих продуктов и услуг нельзя обеспечить иначе, кроме как путем административных распоряжений. Бюрократия, таким образом, получает в распоряжение важный инструмент для усиления ее власти над людьми.

Из последнего утверждения можно заключить, будто власти намеренно создают дефицит. Это не так. Продавец действительно извлекает выгоду из дефицита, ведь покупатель не может ни выбрать товар, ни вернуть его обратно. Однако продавец и сам является покупателем, потребителем разнообразных товаров и услуг, и в этой роли он сам оказывается слабым и зависимым. Многочисленные представители бюрократии (только если они не принадлежат к ее высшему эшелону) и сами страдают от дефицита. На самом деле дефицита не хочет никто, а он все равно возникает. Если бы все зависело от воли нескольких людей, их, наверное, можно было бы принудить к прекращению дефицита и изменению соотношения сил на рынке. Но дефицит вызывает к жизни не воля ограниченного круга людей, а сама система. Хотят этого участники процесса или нет — хронический дефицит возникает и постоянно воспроизводится.

Ни один фактор не в состоянии дать удовлетворительное объяснение тому, как возникает и воспроизводится дефицит. Для полноценного объяснения необходимо понять сложный причинно-следственный механизм. Важным звеном этой причинно-следственной цепи становится то, что я в своей книге назвал «мягким бюджетным ограничением». Данная концепция и объясняющая ее теория вызвали бурные отклики: концепция вышла за рамки «Дефицита» и начала жить собственной жизнью. Концепции «мягких бюджетных ограничений» будет посвящена отдельная глава.

Последним звеном в цепи причин и следствий является система институтов социалистической экономики. Процитирую последние страницы из «Заключения» к «Дефициту»: «...Определенные общественные отношения, институциональные условия порождают определенные формы поведения, экономические нормы и ограничения. Их невозможно отменить решением государства. Инвестиционная напряженность, хронический дефицит рабочей силы, тенденция к взвинчиванию цен не прописаны в постановлениях правительства или государственном плане — и никакое постановление правительства или государственный план не в силах их прекратить до тех пор, пока существуют условия, постоянно воспроизводящие подобные явления». Экономика дефицита — неотъемлемый, системный атрибут социалистической системы. Реформы могут смягчить эти проблемы, но ликвидировать их не в состоянии.

Вот в чем заключалась идея моей книги «Дефицит».

Изображение на обложке: «Очередь», Алексей Сундуков, 1985 / Русский музей