В 2009 году сайт о культуре Openspace.ru констатировал кризис кино в России и попросил режиссера-документалиста Александра Расторгуева написать манифест нового российского кинематографа.
Было так: кино идеологем. Потом – поэтическая исповедь мощного автора. Счастье Дворцевого в среду Косаковского... Суд и сердце Франка. Чертежи будущих киношкол Лозницы. Манский и вишневый сад. Наконец, истерика узнавания, время «великих открытий», осевое, одновременное говорение про яживуподсобоюнечуястраны, праздник обретения Родины. Они смогли стать нами. Нам удалось стать никем. Миллион киноминут, мегапикселей, нанокадров, полуполей. Цифровая стратегия с названием «реальное кино»: сотри защитный слой – пополни баланс. Займи сто рублей у соседа, заучи, как зовут. Выиграй призовой GPS-ник, участвуй в приватизации поляны: здесь новая драма, там молодой артхаус. Пустырь за блокбастерными биотуалетами и сочинительные союзы в каталоге фильмов: про то, про сё, про всё-всё-всё... Полная карта пиратских кладов в «Кинотеатре.doc». Реальная действительность, действующая свалка.
Откапываем пространство из-под пепла эпохи, жанры – из-под перхоти штампов, героев — из немоты и многословия. Бежим снимать кино. Прибытие поезда.
Поезд прибыл, подарки привез. Подарки съели, поезд спиздили. Сидим, ждем...
Опять на кухне, опять бредим, опять про новое.
Кроме очевидного, нужно повернуть камеру к себе. Отдать ее в руки самому герою.
Земляная, черноземная стихия. Штативное кино. Антиштативное кино. Оторванная от штатива камера как способ мимикрии. Близорукая картография асфальтовых трещин, дорожных прорех. Душевная история про силу. Сильная история про душу. Стильная упаковка – мятая газета с символическими заголовками. Муляжи полуправды. Многоглазая cлучайность, хитрости неофитства, агрессивная мельтешня. Иногда – девочки («Девочки»).
Где-то, с другой стороны мира, есть тайное знание машинерии жизни, есть мифологическое пространство личной силы, есть книга мертвых и бухгалтерия секретных обществ. С этой – есть простодушная попытка тайного не знать. Это похоже на то, как если бы ворох фактов вымели за ворота математики: постная жизнь без мнимой единицы и иррациональных чисел в периоде. Вырождение духовного цемента. Ржавчина мыслящей арматуры, труха. Стекловата из документальных уродов. Немного специй в стерильный фастфуд немощных квадратненьких (4) идеофильмов. Пикник на вулкане. Дефиле в лепрозории. Взрослый кинематограф. Кинотюнинг.
И всегдашний ритуальный танец критика Матизена: где техническая граница привычной камеры? Чтобы получить новое кино, нужно вмонтировать камеру в глаз?
Ответ: кроме очевидного, нужно повернуть камеру к себе. Отдать ее в руки самому герою.
Опыт смотрения безошибочно определяет: прямота саморассказывания – единственный путь к зрителю. К его любви, негодованию, крикам о помощи, тихим соплям и нежности.
Так я посмотрел премьерную костомаровскую картину «ВДВОЕМ». Это целая цезура в диалоге интимном. Онемение пророка перед красотой. Человек соскреб с себя. Выскреб. Дощатый стол пуст, пахнет честным деревом. Заходи, оставь свои мокрые круги.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: СМЕРТЬ АВТОРА.
А кругом он – киноавтор, автор-поводырь. В лучшем случае он расскажет про себя. В любом – ткнет носом в пыльный угол, в кремовый торт, в салат столичный. В кучку-лужу. В светлые идеалы поколения. Поучит, похлопает по плечу, даст в рожу. В общем, кинопроцесс...
Но есть надежда, что автор вступил в многосъездный союз, получил путевку в почетный дом отдыха, ушел шабашить в дом два, в свободное плавание, освободил место, умер.
Как бог.
Вот и повод для нового завета!
Костомаров / Расторгуев: не автор, а герой. Не кино, а «КИНОПРОБЫ».
КИНОПРОБЫ — ЭТО: СМЕРТЬ АВТОРА.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: прямой доступ к энергиям. Кинограбеж.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: фрагментированный поток фактур и чувств.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: НЕОБЪЕКТИВНАЯ КАМЕРА — каждый кадр снят не повествователем (привычно это оператор-режиссер), а снят узнаваемым героем, снят его рукой и по его воле. Больше нет стыдливого подсматривания. А есть проживание. Больше нет объективного демиурга-автора, а есть самоткущийся узор, есть растущий куст цветного взрыва героя. Больше нет умного собирателя смыслов, а есть стихия жизни. Самовозникающая, мятущаяся в рамках кадра, в скелете истории. Не мешать. Чутко слушать. Направлять. Наблюдать, как люди становятся актерами, как актеры снимают кино.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: спонтанность непредсказуемых событий.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: кино возникает само. Это не процесс кинотворчества, это само проживание.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: дистанционная режиссура!!! Найти, узнать в толпе, выбрать!
КИНОПРОБЫ — ЭТО: новый монтажный принцип: не мельтешить. Идти по воле волны. По силовой линии чувства. Не раскадровывать сцены. Монтаж через вкл. / выкл. камеры.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: «взбесившаяся фактура-2», увиденная «видеоглазом-1».
КИНОПРОБЫ — ЭТО: кабинка для исповеди, личный дневник. Камера как частичка героя. Третий глаз.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: вызов. Забыть. Забить. Новый контекст. Новая кинопарадигма. Смена вех. Отмена всех. Нах.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: никогда не выключающаяся камера, как ключи от автомобиля или телефон, — всегда болтается, приклеившись к руке живущего.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: закулисье человеческого цирка.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: антикино. Это прямая проекция жизни на экран.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: новые технологии продиктовали новый киноязык. Кино без корпоративного рабства, без профессионального жеманства, без кастовости.
КИНОПРОБЫ — ЭТО: вызов. Забыть. Забить. Новый контекст. Новая кинопарадигма. Смена вех. Отмена всех. Нах.
АВТОГРАФИЯ. КИНОСАМОГОН. ГОВНОВИДЕО.
Могло бы быть: «цифровые частные хроники», «открытое кино», «прямое кино», «жж-кино»...
Мы назвали: «КИНОСКОЛЬЖЕНИЕ».
Мы решили: РТУТНОЕ КИНО. Собирающееся и рассыпающееся. Кино другой стихии. Текучей, изменчивой, неопределимой... Полифоническое романное кино многоголосой фуги безыскусных прямоспинных голосов. Гармонический шум живых. Сбивчивый, ломкий голос. Шорох и шепот. Школьная перемена. Кинопаркур. Кинограффити. Киноэпидемия.
Фотография на обложке: кадр из фильма «Я тебя люблю». Реж. Павел Костомаров, Александр Расторгуев. 2001 г.