Рассматривая варианты дальнейшего развития принципа политической справедливости в России, можно говорить о четырех основных вариантах. Первый из них — «приспособление к гниению» (выражение Б. Г. Капустина) и дальнейшее прозябание в роли псевдолиберального, а на деле патримониального и полуфеодального общества организованной преступности и коррупции, густо приправленного пустой либеральной демагогией. Этот путь рано или поздно приведет к гибели.

Второй вариант — возрождение патримониального идеала справедливости в славянофильском величии и чистоте. К этому призывают многие. Например, Панарин пишет: «Либерализм в России, в отличие от Запада, работает не как идеология гражданской самодеятельности, а как принцип попустительства силе, подавляющей, разрушающей и разлагающей общество. Для борьбы с этой силой народу требуется государство, вооруженное принципами, восходящими к православной традиции. Если государство будет светски нейтральным, оно непременно окажется в руках номенклатуры, владеющей совершенными технологиями прибирания власти к рукам. И лишь государство, вооруженное лозунгом священной войны во имя справедливости, государство как ипостась Святой Руси может стать альтернативой коррумпированному государству нуворишей». Мы совершенно согласны с тем, что касается номенклатуры, но идеал «Святой Руси» в современных условиях может быть только разновидностью национал-социализма.

Третий вариант — утверждение здорового иерархического идеала справедливости по образцу «Философии права» Гегеля. Наиболее заметный процесс политического развития сейчас в России — это процесс перехода от феодализма к абсолютизму. Это предполагает, в частности, появление сословий, наделенных хоть и неравными, но твердыми правами, что, по сути, уже имеет место. В России уже сложилось привилегированное чиновничье сословие. Это сословие постепенно переходит от феодального принципа служения частным интересам в рамках того или иного феода, попеременно захватывающего государственную власть, к абсолютистскому принципу служения интересам государства. Нам представляется этот путь возможным лишь в одном случае — если мы провозгласим некую великую идею. Всякое здоровое аристократическое общество — это мобилизационное общество. Всеобщее служение великой идее является его высшим обоснованием и смыслом. Напротив, утрата этого смысла смерти подобна. Иерархия теряет моральное оправдание, приобретает паразитарные черты, как это случалось не раз в российской истории. Судорожные попытки нахождения Русской Идеи следует рассматривать как диагноз кризиса статусного общества в России. Идея вновь могла бы мобилизовать, придать порядок и смысл. Идея могла бы вдохнуть новую жизнь в иерархические структуры, которые сами интуитивно осознают близость своей гибели в случае отсутствия морального оправдания. Наиболее вероятным сценарием подобного рода следует считать появление какой-то разновидности мобилизационной идеологии как ответ на реальную или надуманную угрозу, которую уже сейчас начинают старательно раздувать многие. Беда в том, что на этом пути нас не ждет ничего нового. Он по большей части для тех, кто не может забыть египетские котлы с мясом.

В долговременной перспективе наш путь лежит в эгалитарную справедливость и либеральное общество. Такова логика развития всех современных обществ, и нет никаких оснований полагать, что Россия может идти каким-то иным путем.

Четвертый вариант — обретение либерально-эгалитарной справедливости без примеси иерархического, тем более патримониального атавизма. Для этого требуется формулировка достаточно простых норм справедливости как общих правил честной игры, создание гражданского общества, утверждение прав человека и соблюдение законности. Вовсе нет необходимости повторять путь западной цивилизации, тем более что дискурс справедливости не закончен и там. Этот процесс затруднен у нас тем, что под именем либерализма у нас фактически восторжествовал феодализм. Те, кто называл себя либералами, преследовали в действительности цели частного обогащения и торжества частных интересов за счет всеобщего. Произошло удивительное смешение понятий таким образом, что абсолютизм теперь как бы приходит на смену «либерализму». В действительности у нас не было и нет либерализма, как не было в свое время и социализма, если понимать их как идеологии модерна. Этот путь весьма затруднен, но не из-за отсутствия автономных и инициативных индивидов, осознавших свои достоинства и права. У нас уже сложилось стремление к равнопартнерскому состязанию и самостоятельному стяжанию счастья и благополучия. Все острее переживается бесправие и отсутствие равенства возможностей. «Но это движение к предприимчивости и инициативе означает подрыв основ традиционной власти, которая заинтересована в пассивном, послушном обществе, в сохранении кланового капитализма и его основы — сырьевой экономики».

Но наиболее вероятен пятый вариант — создание новой гибридной справедливости. На сей раз это, скорее всего, будет гибрид патримониальной (неизбежной составляющей всех наших практических моделей общей справедливости) и социально-либеральной справедливости (наподобие принципов справедливости Ролза), в которой иерархические структуры будут уживаться с либеральной идеологией и значительными фондами потребления (но распределяемыми бюрократией). Этот гибридный вариант будет сильно напоминать прежний социализм, но в его рамках будет иметь место тенденция постепенного вытеснения иерархических атавизмов. Это очень долгий и мучительный путь, в ходе которого институты коррупционно-мафиозной демократии будут постепенно наполняться либеральным содержанием. Разумеется, этот путь может быть ускорен каким-то подобием «оранжевой революции» или «революции роз», когда потерявший терпение народ выйдет на улицы. Возможно даже, что это неизбежность.

Вероятно, правы те, кто утверждает, что сейчас и в обозримом будущем Россия не станет — в структурном и функциональном отношениях — либерально-демократической страной: нет ни сколько-нибудь развитого рынка, ни правового — в строгом смысле слова — государства, ни соответствующих культурных институтов. Нравится это кому-то или нет, но в России мы пока имеем главным образом патримониальную разновидность иерархической справедливости, которая проявляет себя, несмотря на все изменения законов. Кроме того, налицо глубокая формальная несправедливость, т. е. даже те нормы справедливости и законы, которые формально провозглашены, практически не соблюдаются. Речь пока идет только в лучшем случае о становлении справедливого абсолютного иерархического государства с чиновничеством в виде основного привилегированного сословия. Я не склонен драматизировать это обстоятельство по той простой причине, что либерализм невозможен на основе феодализма. Я полностью согласен с Ролзом. Создание справедливого иерархического общества, которое сможет гарантировать пусть неравные, но твердые права и соблюдение законности, представляется необходимым этапом, если только он не превратится в самоцель. Главные усилия сейчас должны быть направлены на достижение формальной и процедурной справедливости, пусть даже и в иерархическом варианте содержательной справедливости.

В долговременной перспективе наш путь лежит в эгалитарную справедливость и либеральное общество. Такова логика развития всех современных обществ, и нет никаких оснований полагать, что Россия может идти каким-то иным путем. Демократические институты постепенно начинают работать, несмотря на засилье теневых мафиозных и иерархических институтов. Перефразируя слова Чаадаева, можно сказать: «Либерализм в России победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники». Иного пути, кроме постепенных либеральных преобразований, просто не существует. Россия не сможет в долговременной перспективе оставаться в рамках иерархического, тем более патримониального общества. Главным гарантом этого процесса будет появление людей, не только осознавших свои права и достоинство, но и готовых принять ответственность за судьбы общества. Принципиально важным условием этого движения является возникновение публичного дискурса справедливости. <...>

Источник: Борис Кашников. Либеральные теории справедливости и политическая практика России. Великий Новгород: НГУ, 2004

Изображение на обложке: «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» / Николай Ге, 1871