Массовые митинги протеста против фальсификаций на выборах в Государственную думу, которые прошли во многих городах России в декабре 2011 года, стали неожиданностью как для представителей власти, так и для рядовых граждан. Многие годы уличные формы политического протеста не пользовались широкой популярностью у россиян; последние оппозиционные митинги, собиравшие десятки тысяч участников, проходили еще на рубеже 1980–1990-х годов, то есть до распада Советского Союза. Неожиданным было не только высокое число участников протестных уличных акций, но и формы их поведения на данных мероприятиях. Одной из отличительных особенностей декабрьских митингов стали самодельные плакаты, иногда ироничные, иногда язвительные, иногда абсурдные, но совсем не похожие на привычные формы политической агитации.

<…>

В случае с декабрьскими митингами в России всеобщее внимание привлекли также именно плакаты, в то время как их создатели опять остались в тени. Чтобы изменить эту ситуацию, автор статьи 24 декабря 2011 года во время митинга на проспекте Сахарова в Москве провел полевое исследование, в фокусе которого были люди, пришедшие на эту акцию с плакатами. Необходимо отметить, что на предыдущем митинге на Болотной площади 10 декабря автор на собственном опыте испытал, как сильно наличие самодельного плаката влияет на стратегию поведения на политической акции и отношение к человеку окружающих. Впрочем, это тема для отдельного этюда в духе автоэтнографии. Важно, что к моменту начала исследования автор уже имел опыт изготовления плаката и участия с ним в политической акции, поэтому мог более точно сформулировать основные вопросы к информантам.

<…>

Данные социологических опросов участников митинга на проспекте Сахарова четко свидетельствуют о том, что большинство из них составляли мужчины (по данным «Левада-центра», их было 60% [Левада-центр 2011]). Среди опрошенных людей с плакатами та же тенденция прослеживается еще четче: мужчины — 40 (66%), женщины — 20 (33%). По возрасту информанты были условно разделены на три категории: молодые (до 30 лет) — 30 (50%); средний возраст (от 30 до 55 лет) — 20 (33%); старший возраст (старше 55 лет) — 10 (17%). Таким образом, в большинстве с плакатами на митинг пришла молодежь; причем особую активность, по субъективным оценкам, проявляли люди около 30 лет — верхний уровень молодых и нижний уровень среднего возраста.

Интересные результаты дал опрос по сфере деятельности, результаты которого представлены ниже:

пенсионеры — 10 (20%); студенты — 7 (14%); творческая интеллигенция — 5 (10%); научно-техническая интеллигенция — 5 (10%); специалисты в области IT — 4 (8%); ученые — 4 (8%); работники торговли, специалисты по маркетингу — 4 (8%); юристы — 3 (6%); работники СМИ — 3 (6%); финансисты — 2 (4%); врачи — 2 (4%); учителя — 1 (2%). Обращает на себя внимание, что работающие люди в сумме составляют 76% опрошенных.

Процент студентов сравнительно низок, что сильно отличает российские декабрьские митинги от уличных протестов 1996–1997 годов в Сербии, где студенчество было главной действующей силой. Число пенсионеров с плакатами оказывается значительным, однако в процентном отношении их гораздо меньше, чем на массовых оппозиционных митингах, которые регулярно проводят коммунисты. Не подтвердилось первоначальное предположение автора исследования, что значительную часть плакатов делают творческие люди (художники, дизайнеры и т.д.): их число среди создателей наглядной агитации оказалось не так уж высоко. Скажем, не меньшую активность в изготовлении плакатов проявили опрошенные представители научно-технической интеллигенции (преимущественно инженеры), многие из которых в интервью отметили, что при изготовлении баннеров и растяжек им помогли профессиональные навыки черчения. Обобщая, можно сказать, что большинство опрошенных людей с плакатами оказались работающими молодыми профессионалами с высшим образованием.

<…>

Большинство опрошенных сообщили, что прежде бывали на других политических мероприятиях. На вопрос про участие в митинге на Болотной площади 27 человек (66%) ответили, что были там, а 13 человек (33%) — что не ходили на это мероприятие, причем почти каждый счел необходимым пояснить, что не смог пойти по объективным причинам (болезнь, командировка, работа, важная встреча). Из тех, кто ходил на митинг на Болотной, большинство были там без плаката. На вопрос «Впервые ли Вы делаете плакат?» ответы распределились следующим образом: впервые — 29 (72%); делал плакат для митинга на Болотной площади — 4 (10%); делал плакат для других политических акций — 3 (8%); делал неполитические плакаты (например, для праздника на работе) — 4 (10%). Среди тех четырех человек, которые были с плакатами на Болотной, ни один не пришел на проспект Сахарова с ним же: трое сделали новые плакаты, а один радикально переработал и дополнил старый.

Любопытные результаты дали ответы на вопрос о том, когда был изготовлен плакат. На него отвечала лишь половина опрошенных, однако выяснилось, что из них 12 человек (50%) делали плакат в день митинга, 8 человек (33%) — накануне и лишь 4 человека (17%) начали готовить его раньше. Таким образом, для значительного числа опрошенных изготовление плаката было импульсивным актом, совершенным в последний момент: «Я ночью приехал <из больницы>, нашел фломастер, вот, нацарапал, повесил, вот сегодня приехал» (м., 80 л., плакат с искаженной цитатой из Пушкина «Товарищ, верь, взойдет она…»); «Я сегодня здесь на работе сидел, сделал. Ну, экспромт просто» (м., 25 л., плакат с изображением Путина и Медведева и лозунгом «I am NOT loving it»); «Утром думали взять клочок и хоть с чем-то пойти» (м., 65 л., плакат «Хорош бадминтонить»).

Показательно, что в интервью многие из тех, кто пришел со «смешными» плакатами, отмечали, что хотели с юмором поговорить о серьезных вещах. Казавшиеся совсем бессмысленными плакаты, которые были на митинге на Болотной площади, вызывали у них отторжение: «Мне просто показалось, что в прошлый раз было очень много слишком серьезных плакатов, поэтому хотелось бы больше иронии, но по делу» (ж., 30 л., плакат с портретом Медведева и надписью «Уставай! Уходи!»). Более того, даже люди, которые на проспект Сахарова пришли с абсурдными плакатами, в интервью объясняли, что они имеют и актуальный политический смысл. Например, информант (м., 30 л.) с плакатом «Ищу жену» так ответил на вопрос о его смысле: «Здесь, понимаете, выражение моего комплексного подхода к проблемам выбора. Понимаете? <…> Я был на Болотной и пришел сюда, и для меня понимание того, что дальнейшее развитие ситуации в русле отсутствия выбора — оно, безусловно, безальтернативно. И отсутствие развития страны — это прежде всего отсутствие моего личного развития». Стоящая рядом знакомая информанта (ж., 30 л.) пояснила, что даже зеленый цвет плаката не случаен, поскольку он символизирует партию «Яблоко». По ее мнению, этот плакат за «Яблоко», за личные потребности и за честные выборы. Можно констатировать, что в целом авторы плакатов серьезнее относятся к митингам и идее общественного протеста, чем может показаться на первый взгляд. Прослеживается и следующая тенденция: «смешные» плакаты обычно ярче, чем «серьезные», не только по содержанию, но и по форме (больше по размеру, сложнее по техническому исполнению).

<…>

Говоря о содержании плакатов, необходимо упомянуть об одном типе митингующих, который обычно оказывается вне поля внимания. Большинство плакатов митинга на проспекте Сахарова выражало протест против фальсификаций на выборах и критиковало действующую власть. Однако некоторые плакаты казались совсем не связанными с темой митинга. Так, один из информантов (м., 35 л.), встреченный нами около выхода на проспект, прикрепил к рюкзаку лист формата А4 с непонятной надписью «12.15. Ч. IV. Нас все больше. Мы все злей». В интервью он объяснил, что цифры на плакате означают статью Кодекса административных правонарушений, предусматривающую лишение водительских удостоверений за выезд на полосу встречного движения. На вопрос, почему он протестует против этой статьи, участвуя в митинге, который посвящен совсем другой теме, информант ответил: Это митинг, как я понимаю, все-таки людей самостоятельных, отдельных… И необязательно как бы… У меня нету площадки, где бы я мог протестовать против этого». Похожими соображениями руководствовался и пожилой пенсионер (м., 80 л.), который пришел на митинг с агитационными материалами в поддержку исторического расследования депутата В.И. Илюхина, утверждающего, что в 1941 году в Катыни поляки были расстреляны немецкими, а не советскими войсками: «Вот, товарищ, Вы на самом деле ходите на митинг, может, год, ну, может быть, два. А я хожу двадцать лет. <…> Спасибо вот всем тем, кто наконец проснулись, раскачались. А мы давно тревожим народ». Такие люди со странными, «неуместными» плакатами теряются на общем ярком фоне, однако это еще один тон в общей палитре уличной протестной активности. По субъективным оценкам, за месяц, прошедший после выборов, популярность самодельных плакатов на протестных митингах многократно возросла: 5 декабря на митинге, который проходил на Чистопрудном бульваре, их было совсем мало; 10 декабря на Болотной площади такие плакаты уже стали заметным явлением; 24 декабря на проспекте Сахарова их количество резко увеличилось; 4 февраля во время шествия по улице Большая Якиманка самодельные плакаты несли не только рядовые участники, но и организаторы акции, например писатель Дмитрий Быков, один из членов оргкомитета.

Чем можно объяснить эту тенденцию, почему необычные самодельные плакаты неожиданно оказались одной из самых актуальных и популярных форм политической агитации? Как кажется, причина заключается в специфике состава участников акций протеста. Считается, что основной силой любого массового митинга является толпа, которой обычно присущи безликость, аморфность и беспорядочность, так как каждая индивидуальность становится в ней частью человеческого биопланктона. Привилегированными участниками митинга являются выступающие, которые, в отличие от рядовых граждан, имеют право голоса и могут озвучить свои идеи, а также попытаться посредством речей и лозунгов управлять толпой. Толпа тоже может выражать свои чувства, но в ограниченных коллективных формах (аплодисменты, свист, крики и т.п.); в целом же она является объектом манипулирования. На московских протестных митингах эта схема начала давать сбои: те выступавшие, которые пытались манипулировать толпой, например стимулировать массовое скандирование политических речевок, сталкивались с ее молчаливым протестом.

Можно предположить, что причиной этого стало значительное число ярких творческих людей, которые не желали быть частью обезличенной толпы, дружно кричащей, свистящей, хлопающей. Им не были близки прямолинейные лозунги многих выступавших, зато оказались по душе такие формы политического протеста, как изготовление и презентация самодельных плакатов. Именно плакаты стали для этих людей способом индивидуального самовыражения. Человек с плакатом (особенно остроумным) неизбежно чувствует себя не рядовым, а привилегированным участником мероприятия: на него обращают внимание проходящие мимо, его много фотографируют, нередко говорят комплименты и слова поддержки. Содержание плаката становится его публичным индивидуальным высказыванием, так что в этом отношении он приближается к ораторам митинга, фактически получая право голоса. Подобная «наглядная агитация» может иметь различные формы и смыслы, однако тенденцией нынешних акций стало создание «антиплакатов» (по аналогии с «антилозунгами» О. Ребуля), основанных на парадоксах, юморе, пародии. Такие необычные формы политического протеста приносят удовольствие не только их создателям, но и зрителям, стимулируя и работу мысли, и творческую активность. Поэтому нет ничего удивительного в том, что практика создания самодельных плакатов на уличных протестных акциях набирает популярность, превращая безликую толпу в собрание ярких индивидуальностей.

Фотография на обложке:
Участники митинга оппозиции на Триумфальной площади, 2011 год / Митя Алешковский / ТАСС