Будущее средств массовой информации принято описывать в категориях «это убьет то»: телевидение убьет радио, интернет убьет газеты, мобильные убьют компьютеры. Этот подход — издержки спортивной журналистики, как мне кажется. В любом интересном «матче», считает редактор, должна быть чья-то победа и чье-то поражение, иначе не возникает ни подключения к радости победителя, ни сочувствия проигравшему.

Однако будущее информационных профессий, которые мы по привычке называем «журналистикой», не сильно зависит от того, сколько очков выиграет в будущем один медиум у другого и насколько разгромным будет финальный счет.

Важнейшие события в журналистской профессии после внедрения в 1844 году ротационного печатного станка (появление которого изменило редакции, медиабизнес, рекламу, отношения с аудиторией, и т.д., и т.п.) произошли в XX веке:

• создание и развитие вещательных технологий и устройств приема сигнала реального времени, возникновение телевидения и радиовещания, а также вариантов профессии журналиста, который обслуживает аудио- и аудиовизуальные вещательные СМИ;

• создание и массовое производство плоских, портативных экранов с разрешением, приближенным к бумажному носителю, равно как и экранов, которые в состоянии в мобильной версии давать возможность просмотра как вещательного телевидения, так и видеоконтента;

• возникновение глобальной сети Интернет и создание таких протоколов связи и визуального представления, которые позволили изменить поведение потребителей, заменив значительную часть массмедиа тем или иным вариантом интернет-коммуникации;

• создание беспроводных сетей передачи данных, портативных и достаточно автономных устройств доступа, дающих в распоряжение пользователя достаточное время для медиапотребления без подзарядки (совершенствование аккумуляторов и батарей);

• появление эффективных протоколов шифрования, регулирования доступа, дистанционной оплаты интернет-покупок и т.д. — всего того, что обеспечивает возможность продажи цифрового контента.

Все без исключения перечисленные технологические обстоятельства будут продолжать оказывать формирующее воздействие на существование и функционирование журналистики, одновременно окончательно изменяя ее природу. Социальные обстоятельства, включая экономические, также остаются важным фактором в профессии журналиста; однако, в отличие от технологических, они не глобальны, а локальны — конкретное общество, конкретная политическая культура оказывают тут больше влияния, чем общемировые тренды. Профессиональные компетенции, набор способностей и навыков, которые требуются сейчас и будут требоваться от того, кто хочет считать себя (и быть) журналистом, меняются — однако значение этих перемен не стоит преувеличивать. Наконец, организационные формы журналистики находятся непосредственно сейчас в наиболее «жаркой зоне» перемен: социальные и экономические обстоятельства заставляют менять исторически сложившиеся формы; технология радикально вмешивается в процедуры работы журналиста и редактора; состав компетенций радикально корректируется в зависимости от множества обстоятельств.

«Сетевое настоящее» журналистики все еще достаточно условно: да, не менее 50% медиапотребления связано с интернетом, однако значительная часть этого потребления просто использует Сеть как способ доставки — производство содержания, сам контент, его бренд, его упаковка осуществляются в рамках традиционных, несетевых протоколов и процедур.

«Сетевое будущее» предопределено в этом смысле намного четче: в перспективе пяти или десяти лет существование бумажной прессы окончательно станет экономически бессмысленным (стоимость поддержания производства средств производства — печатных машин, бумажных фабрик, логистики и ритейл-организации — выйдет за пределы возможностей медиакапитала даже при прямой поддержке государства, что в России, что в остальном развитом мире). В отличие от Андрея Мирошниченко, я не возьмусь называть дату выхода последней газеты в мире, однако можно довольно уверенно говорить, что в 2020-х годах регулярная бумажная пресса станет реальным раритетом, а количество журналистов, которые будут работать именно на приоритет «бумаги», будет измеряться единичными процентами в общем «пироге» профессии. Вместе с «газетной» специализацией журналиста начнет сходить на нет и компетенция редактора бумажного издания; при наличии бесконечного информационного пространства Сети и инструментов быстрого поиска, отбора и организации контента (прежде всего агрегаторов) функция редактора-ограничителя, «дирижера» повестки дня становятся бессмысленной. Более того, традиционные редакторские функции — такие как определение ценностных, аудиторных целей журналистской работы, создание «стиля» коммуникации соответствующего бренда и этическая редактура — если не отменяются уже текущими сетевыми практиками, то явно переходят в список «обычных» компетенций журналиста. Если ты как автор не можешь без специальных указаний разобраться в том, для кого, как, почему и с какими ограничениями работает тот или иной медиабренд, — ты не можешь быть самостоятельным профессионалом.

«Сетевой журналист» ближайшего будущего, как показывает уже имеющийся опыт информационных агентств и наиболее успешных интернет-СМИ, это не просто профессионал-многостаночник. Прежде всего он сам себе редактор, он способен к анализу повестки дня в целом, он быстро и эффективно, с минимальными временными затратами ориентируется в контексте информации и способен самостоятельно определять наиболее правильный режим создания и распространения информации, адаптировать форму и способ подачи к различным носителям и способам коммуникации, он обладает компетенциями отслеживания собственной эффективности.

Мультимедийность и конвергентность, как я уже писал выше, — это не более чем временные «миражи». Эти понятия в применении к журналистике возникли для того, чтобы хоть как-то называть переходное состояние от «старой» к «новой» профессии.

Автор текстов, способный делать профессионального качества фотографии или снимать качественное видео (правильно сделанное с точки зрения визуальной информации, звука и последующего использования для монтажа), или журналист, обладающий компетенциями продюсера (то есть способный организовать сложный многофакторный процесс коллективного создания материала), безусловно, и востребованнее на рынке, и могут претендовать на бóльшие зарплаты. Цифровые компетенции — прежде всего способность к анализу данных, интерпретации этих данных и визуальной коммуникации данных — все больше становятся интересны работодателям.

Однако чисто формальные способности уступают место более сложным — и более комплексным компетенциям. Например, способности быть самому себе редактором. Сетевой журналист не ожидает редакционного задания, он в состоянии сформулировать его сам. Сетевой журналист не нуждается в инструкции — он сам себе ее создает, понимая природу современной сетевой коммуникации. Если новость срочная — он использует Twitter или Instagram (при наличии изображения), чтобы опередить конкурентов; если новость требует видеопотока или аудиоканала, он в состоянии подобрать и использовать правильный для обстоятельств сервис трансляции. Одновременно он должен быть ориентирован на наиболее важный медиум с точки зрения собственного высказывания (например, онлайн-репортаж или видеосюжет, который сведет вместе твиттер-новость, разрозненные картинки и его работу в поле, со свидетелями и участниками события).

Сетевой журналист не рассматривает свою работу как мономедийный продукт. Он не рассматривает свою работу как работу над итеративным, дискретным произведением — написал, снял, рассказал и забыл. Наоборот, живая ткань информации — это его основной материал. Важно не только сообщить новость, но и объяснить ее контекст. Нужно не только дать достаточные данные в текущий момент времени, но и отследить, какова была реакция аудитории, обсудить с ней информацию и воспринять ее мнения, которые могут (и должны) стать основой для продолжения коммуникации. Инструментами такой коммуникации совершенно не обязательно будут страницы того издания, которое опубликовало исходный материал; она может продолжаться в социальных сетях, в мессенджерах, в других СМИ. Хорошо подготовленный сетевой журналист не только ориентирован на создание содержания — он также готов использовать отклик на содержание, он настроен не на вещание, а на дискуссию вокруг своей работы.

Можно назвать совокупность этих сетевых модернизаций профессии интерактивной журналистикой, хотя это, скорее всего, тоже не будет исчерпывать ее свойств.

Эти тенденции не могут не усиливаться: например, в России, даже при консервативной в целом структуре рынка и практически всех редакций, тенденция к многоплатформенной, многоканальной журналистике, которая использует любой способ добраться до потребителя, любое устройство и любой канал связи, будет неизбежно усиливаться. Сегодня наиболее востребованные дополнительные способности журналиста связаны с визуальной коммуникацией, но с каждым годом будет расти спрос на журналистов-программистов, дата-дизайнеров, продюсеров.

Второе важное изменение, которое коснулось даже наших консервативных ньюсрумов, — это изменение рутинных процессов и процедур под воздействием цифровых технологий. Google, Yandex, Facebook, Twitter, Youtube и другие компоненты «интернет-журналистики» меняют основные принципы работы индивидуального журналиста — от поиска информации до верификации источников. Более того, происходит переосмысление самого понятия «источник», которым может становиться не физический коммуникатор, а его сетевое представление — микроблог в Twitter или аккаунт в Facebook. Как следствие этих перемен, меняется и основная журналистская рутина — процесс предложения идеи или готового текста редактору, предшествующий фактическому появлению произведения журналистики «в печати». Когда носители размножаются с той скоростью, которую продемонстрировали 2000–2010 годы, формат и жанр работы журналистов модифицируются едва ли не ежедневно: вчера автор мог воспользоваться «Живым Журналом», а сегодня в его распоряжении 140 знаков твита, 450 знаков Facebook caption и теги Instagram; сам по себе текст или аудиовизуальное произведение (сюжет, программа) могут заведомо быть интерактивными, включать обязательную реакцию читателей или зрителей.

Так, в современной редакции нормальным становится предложение статьи в сообщении Twitter или через фотографию в Instagram. Конспиративные беседы с источниками можно вести в секретных чатах Telegram, предоставляя источнику контроль над переданной журналисту информацией. Возможность мгновенной проверки почти любых данных с помощью Google, Wikipedia и других сервисов информационной поддержки. Центральная роль смартфона как авторского инструмента. Все эти изменения кажутся в отдельности не слишком значительными, однако, складываясь и усиливая друг друга, они реформируют профессию больше, чем самые пассионарные издатели.

Разница между технологическим усилением журналистики в 1980-е годы и тем, что мы наблюдаем сегодня, очень велика. В восьмидесятые технология записи, обработки информации и изображений была очень дорогой — наличие ее в ассортименте журналиста указывало на особое, выделенное положение трудоустроенного автора. В современной редакции известно, что все инструменты журналиста ничем не отличаются от точно таких же сервисов и гаджетов, которые есть в руках, скажем, любого владельца iPhone. Сервисы бесплатны или стоят так мало, что пользоваться ими может себе позволить практически кто угодно. Платформа авторства, «упаковки», распространения и даже монетизации доступна любому частному лицу, не говоря уже о корпорации.

Очевидное направление движения в изменении процессов и процедур показывает, что традиционное редакционное устройство в целом обречено на изменения; эти изменения будут вызваны только или прежде всего технологиями, которые становятся доступными журналисту — а не корпорации-работодателю, как это было в предыдущее десятилетие. Соответственно, при правильных профессиональных и этических установках они усиливают авторскую автономию журналиста, дают в его руки больше возможностей для создания произведений, оказывающих воздействие на аудиторию.

В структурированной корпоративной системе конца XX века журналист зависел — в части реализации своих функций — от возможностей «рабочего места», предоставленного его работодателем, от корпоративных средств связи, от качества редакционной информационной системы и системы публикации. Сегодня львиная доля тех возможностей доступна автору как частному лицу и не требует поддержки работодателя; наоборот, журналисты отчасти заставляют своих работодателей меняться, принимать новые формы работы с контентом и новые методы его создания. Поскольку «цифровой дискурс» обладает собственной информационной привлекательностью, то возникают даже новые жанры текста (или телевизионного сюжета), например, «репортажи из социальных сетей», собираемые из новостей, высказываний и иллюстраций к той или иной теме, активно обсуждавшейся пользователями Facebook или «ВКонтакте». Цифровые высказывания становятся более значимыми «фактами», чем реальная жизнь, — что отражает растущее значение интернета как неотъемлемого элемента жизни людей.

Фотография: Василий Гатов, 2013 год / Григорий Поляковский / Коммерсантъ