Понятие «современное искусство» возникло в Краснодаре в 1994 году с выставкой «Фасад» в музее Коваленко. На протяжении полугода группа местных художников, среди которых были Валерий Толмачёв, Валерий Пчелин, Алан Корнаев и Владимир Колесников, работала в музейных мастерских над совместным проектом. Результатом стала первая в городе «инсталляционная выставка». Для сотрудников музея подобное взаимодействие представлялось акцией (по мотивам разговоров на сохранившихся видеозаписях). На открытии выставки художник Валентин Толмачев (ныне известный кубанский иконописец) провел перформанс «Олень»: лежа на кровати у гигантского полотна с надписью «Олень», Толмачев несколько часов беспорядочно бил в барабан. Рядом с Толмачевым стояла табличка «Просьба не беспокоить, я олень». Перформанс не предполагал взаимодействия со зрителем, это была скорее форма публичной медитативной практики, вписанная в контекст музейного пространства, которое на глазах у публики в режиме настоящего времени становилось площадкой для первых в Краснодаре авангардных экспериментов. Через несколько дней «Фасад» закрыли, так как, по словам художника Владимира Колесникова, «руководство музея не ожидало, что выставка вытащит наружу людей, которых боялись, — маргинальную тусовку».

В какой именно форме «Фасад» повлиял на дальнейшие коммуникации в арт-среде, неизвестно, но слово «акция» тут же закрепилось в местном лексиконе — уже через полгода. Например, на афишах выставки художника Игоря Ведерникова в Краевом выставочном зале можно было увидеть всего одно существительное — «Акция». Суть акции до последнего замалчивалась, а после открытия выставки прошел аукцион по продаже представленных на той же экспозиции работ, что, в общем-то, и подразумевалось организаторами под некой формой акционизма. Как рассказывает художник Владимир Колесников, уже тогда активный участник местного арт-процесса, история с «аукционом-акцией» явно символизировала ситуацию 1990-х — информационный вакуум, смещение значений и акцентов, особенно распространенное в региональном искусстве к концу столетия.

Первая действительная акция прошла в Краснодаре фактически только через десять лет, в 2004 году, и снова местом действия стало музейное пространство, а поводом — выставка. Художники Алексей Степанов и Дмитрий Паньков пришли на открытие персональной выставки Никаса Сафронова в майках с надписью «Contemporary сверху», на которых были изображены Сафронов и Олег Кулик. «Накануне журнал „Огонек“ опубликовал фото Сафронова, где тот стоял на четвереньках на каком-то столе, мы взяли и присоединили к нему голого Кулика, — рассказывает один из авторов акции Владимир Колесников. — Всего было напечатано десять маек, но мы не нашли людей, которые согласились бы участвовать в этом. Был очень пафосный вернисаж, на котором присутствовала администрация города, огромное количество восторженных поклонников, а Степанов и Паньков все время обтирались плечами об Никаса. Сафронов долгое время делал вид, что ничего не происходит, а потом попросил „убрать это безобразие“». Позже в интервью краснодарскому телевидению Сафронов отметил, что «в городе ему были рады не все». К концу 2000-х отношения между представителями официального искусства и молодым арт-сообществом станут в краснодарском акционизме одной из ведущих тем.

Прямое взаимодействие с городом началось в Краснодаре с акции Владимира Колесникова «Снятие с креста», которая стартовала в 2005-м и завершилась уже в 2006 году. Художник сделал 12 копий «Снятий с креста» (в основном это были копии с работ Микеланджело и Рафаэля, выполненные на картоне) и устанавливал их на рекламных растяжках и вывесках. Крепил объекты Колесников ночью, а днем наблюдал за реакцией прохожих и их действиями. Так, некоторые прохожие пытались снять крест, а один из них забрал крест с растяжки и попытался отнести его в церковь. Ключевым в самом акте «снятия» стало то, что объекты были развешаны довольно высоко — чтобы до них дотянуться, людям приходилось искать лестницу (тем самым они играли роль не только зрителей, но и непосредственных участников акции, а в случае неожиданных финалов — еще и соавторов). «Изначально в этом проекте я размышлял о месте художника и вообще искусства в социуме. Потом появился дополнительный контекст — столкновение рекламы и сакрального», — говорит Колесников. Главный принцип художника был остаться незамеченным, что у него в итоге и получилось. По опросам горожан в рамках акции, ни один человек не идентифицировал объект и вообще его появление с артом — самым распространенным мнением было то, что крест повесили «сектанты». «Снятие с креста» Владимира Колесникова стало номинантом премии «Черный квадрат» и вызвало интерес критиков из Москвы и Петербурга. А вот в местном арт-сообществе проект остался незамеченным.

В середине 2000-х в Краснодаре не существовало выставочных пространств, свободных для молодых художников. В то же время в городе в тех или иных формах стал появляться стрит-арт, а формирующиеся микросообщества стали чувствовать необходимость новых взаимодействий и коммуникаций. 5 декабря 2007 года в заброшенном Доме ветеранов открылась выставка «Бардак» с участием краснодарцев и ростовчан. Около месяца инициативная группа, в которую входили начинающие художники, готовила здание: расчищала завалы и входы, монтировала экспозицию, искала единомышленников. «К тому времени в городе не было Дома молодежи — места, где можно что-либо организовать, — это и подтолкнуло нас к тому, чтобы создать сквот и вообще заявить о необходимости создания площадки для молодых художников, — рассказывает один из организаторов выставки Стас Борисенков. — Перед нашей группой стоял ряд задач: поиск и отбор художников в крае и других регионах, поиск знакомых в СМИ. Таким образом, на мероприятии присутствовали газеты, телевидение и даже какие-то журналы».

Прожила экспозиция всего три дня — объявившиеся хозяева здания выгнали художников, повесили замки на все двери и приставили к зданию охрану. Следующая выставка «Бардак» случилась через полгода, в августе 2008-го, в здании заброшенной детской больницы. И если до этого первичным для организаторов сквота был процесс освоения территории и параллельного формирования сообщества по ходу подготовки выставки, то теперь художники перешли к методу захватничества, за ночь разрисовав стены и установив в помещении реди-мейд-инсталляции. Выставка проработала всего около двух часов: услышав шум из заброшенного дома, проходившие мимо люди вызвали полицию. «Зашел полицейский и внимательно посмотрел выставку, в это время мы стали разбегаться. Это была действительно живая ситуация, там все были художниками», — говорит участник выставки Эльдар Ганеев. Так закончилась вторая и последняя экспозиция «Бардака». Позже художники будут не раз организовывать выставки и вечеринки в заброшенных помещениях, что на время компенсирует отсутствие возможности высказаться на других площадках.

К 2008 году краснодарские художники выходят из локального тематического поля и начинают напрямую работать с политическими вопросами. Реакционно образовавшаяся арт-группа «Молодые художники» (Денис Серенко, Эльдар Ганеев, Евгений Римкевич и другие) проводит сразу две акции против переименования Краснодара в Екатеринодар. Тема переименования города поднималась кубанскими властями на протяжении предыдущих пяти лет, при этом никаких официальных голосований для жителей не проводилось.

Первую акцию — в уже привычном для кубанского акционизма формате интервенции в музейное пространство — «Молодые художники» провели 7 декабря 2008 года. В день, когда в городе отмечался праздник святой великомученицы Екатерины, группа появилась на одноименной выставке в выставочном зале, где художники развернули плакаты со своими вариантами названия города, а также поставили импровизированные ящики для голосования. Среди вариантов новых названий были Путинград, Ткачёвск, Кубанополис, Евланодар и другие. Охрана практически сразу выгнала акционистов на улицу, а на выходе из музея их уже ждал автозак. Обвинений художникам предъявлено не было, однако восьмичасовой допрос в отделении полиции ознаменовал полноценное появление в городе коммуникации «художники — силовые структуры» и впервые артикулировал в местной лексике понятие «художник-террорист» (на допросе «Молодым художникам» не раз задавали вопросы об их причастности к террористическим группировкам).

Следующий «ритуальный перформанс на митинге коммунистов» тоже закончился задержанием. Вызывая на капээрэфовском митинге против переименования города дух Екатерины («Для того чтобы она сама уже решила, как назвать город», — говорит Эльдар Ганеев), «Молодые художники» напугали организаторов, и те вызвали полицию. Ситуация явно продемонстрировала работу местных политтехнологий, знаменуя первую коммуникацию акционистов и представителей политической партии. Арт-группа «Молодые художники» стала предтечей арт-группировки «ЗИП», состав которой оформился к 2009 году.

Одна из самых крупных акций «ЗИПа» — объединение «Цех», возникшее после того, как художники приняли участие в выборах 2011–2012 года в качестве общественных наблюдателей. «Цех» — многоэтапный проект, главной целью которого было объединение людей по принципу «неравнодушности» и распространение художественного высказывания. Главным методом работы для «Цеха» стал принцип низовой самоорганизации, когда в течение полугода каждый вне зависимости от возраста и рода деятельности мог присоединиться к активностям. Идеи акций и интервенций обсуждались в самопровозглашенном Краснодарском институте современного искусства и осуществлялись на территории всего края. Так, цеховцы красили заброшенные памятники, чертили пешеходные переходы, проводили различные выставки и дискуссии на социальные и политические темы. По словам участников проекта, результатом взаимодействия стал вывод о том, что даже в нынешней политической ситуации можно и нужно объединяться и реально вносить изменения в ограниченную зону реальности. Фактически это и произошло: прямого влияния на региональные политические процессы «Цех» не оказал, однако опыт такой самоорганизации стал важным для краснодарской арт-среды в целом. «ЗИП» продолжили практики самоорганизации при помощи образовательной программы в Краснодарском институте современного искусства, городского фестиваля «Может» и арт-резиденции «Пятихатки».

К 2011 году вокруг «ЗИПа» формируется сообщество, появляются новые имена, начинается активный поиск коммуникаций со зрителем. Так, дуэт Дениса Серенко и Сергея Таушанова начался с эксперимента над самим понятием эстетики выставочного пространства: художники устроили Венецианскую биеннале в одном из переходов города, развесив на стенах репродукции, листовки и афиши с 54-й биеннале современного искусства. В 2012 году совместно с художником Стасом Серовым Серенко и Таушанов создали сразу несколько музеев под открытым небом в разных точках города, где частью экспозиции становились сама среда, городские объекты и прохожие.

Знаковой темой в сотворчестве Серенко и Таушанова стал анализ роли молодого художника в капиталистическом обществе. В 2012 году художники провели акцию «Рынок рабов»: придя на Сенной рынок (один из самых крупных рынков города) с табличками «Современное искусство объекты концепты акции» и «Реди-мейды симультанная поэзия фотомонтаж», они предлагали свои услуги прохожим совместно с сантехниками, рабочими, водителями. Позже в рекламном блоке радио «Шансон» появилось аналогичное объявление художников о поиске работы. Следующая интервенция на рынок произошла уже в 2014 году — акция в исполнении Таушанова называлась «Поэзия безмолвия/поглощение перемещения»: забравшись на один из столов в чебуречной на Кооперативном рынке, Таушанов демонстрировал прохожим таблички с разными знаками, которые постепенно трансформировались в изображение. По словам Таушанова, в этой акции он «призывал общество к дальнейшему более массовому потреблению, фиксируя тем самым его неизбежность и непрерывность». Во второй части акции Таушанов присоединился к продавцам на рынке и пытался продать при помощи поэзии безмолвия обувь и домашнюю утварь.

В 2013–2014 годах художники в Краснодаре активно реагируют на российскую политическую обстановку. Акция группировки «ЗИП» «Б.О.П.» («Будка одиночного пикетирования») была посвящена годовщине событий на Болотной площади. «ЗИПы» соорудили будку для пикетов со всеми удобствами (вплоть до крючков для одежды внутри) и выкатили ее на площадь у администрации города. В будке «спрятался» Эльдар Ганеев, демонстрировавший табличку с надписью «Свободу узникам 6 мая». Будка собрала на площади немало зрителей, которые активно пытались общаться с Ганеевым. Сама акция ценна тем, что вводит уже архетипические для российского акционизма образы и диалоги: нервничающие мужчины, одолевающие пикетчика вопросом «Ты так думаешь, да?», и растерявшиеся полицейские, придумывающие статью для художников буквально на ходу. Полиции ничего не оставалось, как обвинить Ганеева в том, что он не оплатил аренду для проведения акции. В итоге художник был задержан, через несколько часов его отпустили.

Без внимания в Краснодаре не осталась и Олимпиада. Перед открытием Игр активист Алексей Кнедлянский совместно с художницей Лусинэ Джанян провел акцию «Олимпийский огонь»: Кнедлянский пробежал эстафету по центру города с картонным факелом, в котором горели Путин, губернатор края Ткачев и зампред правительства Дмитрий Козак. Акция была опубликована в блоге Джанян на «Эхе Москвы» перед открытием Олимпиады. Через пару дней состоялось всем известное выступление Pussy Riot в Сочи, которое закончилось скандалом и побоями участниц и участников группы. Акция примечательна вхождением казаков в акционистское поле в качестве прямых соавторов действа.

2015 год знаменовал собой развитие новой волны кубанского акционизма — с сентября по декабрь в городе прошел ряд акций за авторством сразу нескольких художественных объединений. В начале сентября группа «Гастарбайтеры под защитой» провела одноименную акцию: в одном из новостроечных районов города художники установили таблички с благодарностями гастарбайтерам (акция стала аллюзией на патриотическую прогосударственную онлайн-программу «История под защитой»). Сами художники, пожелавшие оставаться неизвестными, в пресс-релизе акции отметили, что некий «Всемирный конгресс узбеков и таджиков» выразил группе официальную благодарность за проведенную акцию. Пресс-релиз и документация были опубликованы на портале «Юга.ру» и растиражированы в нескольких федеральных СМИ.

Уже через полтора месяца, в ночь с 30 ноября на 1 декабря, участники некой группы «Новые казачьи маги» провели акцию «Кубанский ковчег», очертив три главных городских памятника кругами из соли. «Наша акция — это магический обряд, который защитит Краснодар от демонов современности, у которых множество воплощений, будь то геи, бандеровцы, террористы или турки. Мы выбрали памятники, которые олицетворяют сердце Святой Кубани. Защитив их, мы спасем и всех жителей наших земель», — заявили «Новые казачьи маги». В пресс-релизе акции также была информация о том, что якобы группа договаривается с краснодарской епархией о том, чтобы засыпать границы города солью и крупой — для той самой защиты от нечисти. Пожалуй, финалом «Кубанского ковчега» стала новость об акции на сайте местного государственного канала, в которой журналисты абсолютно серьезно цитировали пресс-релиз группы и опровергали информацию о сотрудничестве магов с епархией. Имена организаторов акции по-прежнему остаются неизвестными.

И под Новый год в Краснодаре не обошлось без акции: в этот раз уже некие ученики краснодарского скульптора Валерия Пчелина прикрепили на известный в городе памятник «Казаки пишут письмо турецкому султану» картонные лица известных турок — Эрдогана, Аладдина, Мехмеда IV, Ататюрка, Энвера-паши, певца Таркана и других. Свой жест скульпторы снова объясняли в пресс-релизе, который был опубликованна портале «Югополис»: «Мы не согласны с тем, что наш духовный наставник Валерий Пчелин постоянно обращается к прошлому — будь то создание скульптуры по строчкам Владимира Маяковского или кадрам из „Операции Ы“. Изобразив в бронзе репинский сюжет с письмом казаков султану еще в 2009 году, Валерий Павлович предвидел разразившийся недавно русско-турецкий конфликт, но не смог артикулировать свое прозрение внятно». Как и до этого, пресс-релиз акции был растиражирован в местных (и не только) СМИ фактически дословно.

Кто именно входит в состав реакционно образовывающихся группировок и связаны ли они между собой, остается неизвестным, однако все эти акции объединяет демонстрация того, как работают медиа (ибо жизнь этих акций начинается в сети — именно в тот момент, когда происходит публикация и затем копипасты новости). Полномерный переход и трансформация акта через поле виртуального (что важно, без вмешательства силовых структур) можно расценивать как попытку поиска новых связей (в контексте краснодарского акционизма) не через действие, но через его образ, который и становится первичным в процессе электронного пересказывания акта, а иногда и его переназывания. Для самих авторов акции скорее представляются игрой с нарративными связями, если сам акт рассказывания и последующего пересказывания не первичен, — немаловажными частями всех акций является подробный пресс-релиз, миф, вокруг которого строится само действие. Возможно, этих акций не существовало или же делались они (в случае с солью и картонными лицами) всего за несколько минут для документации, чтобы потом обрастать нарративными связями, сам процесс возникновения которых и можно здесь считать ключевым.

Довольно важный в отношении коммуникативности и освоения нового языка акционистский диптих осуществил боксер Ник Мороз. После того как власти решили отобрать помещение, в котором проводились бесплатные боксерские тренировки, Мороз вышел к администрации города и провел «Бой с тенью Евланова» (Владимир Евланов — глава Краснодара. — Ред.), тем самым вызывая политика на разговор. После акции Морозу удалось добиться встречи с мэром, однако вопрос о месте для тренировок так и остался нерешенным. Почти через месяц после «Боя с тенью», 21 января 2016 года, Ник Мороз вывел десяток спортсменов к администрации города, где состоялась коллективная боксерская тренировка в знак протеста против захвата зала властями. Сначала личное, а позже коллективное действие от лица конкретной социальной группы, точечное артикулирование проблемы — все это, как полноценное протестное высказывание, стоит считать на редкость удачным с точки зрения его коммуникативности (что редко для российского акционизма вообще) в диалоге «художник — власть» и «художник — зритель». Как показали опросы, реакция на акции Мороза (которые, безусловно, можно считать радикальными) среди горожан была скорее положительной: ситуация с захватом властями спортивного зала оказалась если не близкой, то понятной многим. Последовательно фокусируясь на определенной теме и придя к полифоничности высказывания, Мороз оставил чистый жест, суть которого ясна для любого зрителя вне зависимости от его причастности к современному искусству или политических предпочтений. Остается только догадываться, как самому Морозу и участникам тренировки удалось избежать задержания и чем руководствовалась местная власть, выходя на разговор с участниками акции.

Для того чтобы окончательно выйти на улицу, краснодарскому акционизму понадобилось по меньшей мере десять лет, и уже сегодня можно говорить о сформировавшихся особенностях жанра, среди которых — огромное количество различных интервенций, постоянная рефлексивность над связью «художник — зритель», работа с местным историческим контекстом, а в последний год — поиск новой коммуникативности, который заключается прежде всего в игре с образом субъекта, совершающего акт. В какое поле заведет эта игра в период общероссийской апатии протестного искусства и, что немаловажно, после смены местной власти — понаблюдать определенно стоит.

За предоставленные материалы и комментарии автор выражает благодарность Владимиру Колесникову, Сергею Таушанову, Денису Серенко, Ярославу Москаленко и группировке «ЗИП».